О страшных цифрах и прекрасном искусстве
Николай Ламм
Нельзя оплатить счастливое будущее своего народа кровью других народов. Храм справедливости не строится на костях.
Нельзя оплатить счастливое будущее своего народа кровью других народов. Храм справедливости не строится на костях.
И еще девяносто одно имя, рядом с которыми стоят такие, до боли похожие друг на друга цифры - даты рождения и смерти. Даты рождения и смерти тех, чьи работы были представлены в Центральном доме художника в Москве на выставке "Рисунки детей концлагеря Терезин". Я никогда не видел выставки более прекрасной.
Говорят, цифры бесстрастны. Когда к власти приходят недочеловеки, страшными становятся даже цифры. Какое смертельное однообразие - 44, 44, 44, 44, 43... Вычтите в каждой строке из трех вторых чисел три первых, и вы увидите, что самый "старый" из художников едва дожил до четырнадцати лет.
Терезин... Кто знал перед началом второй мировой войны о существовании этого маленького города-крепости, затерявшегося где-то среди гор и долин Чехословацкой республики?
Кто знает об этом городке сегодня?
Ведь даже в современном энциклопедическом словаре нет города Терезина!
Как будто не было этого... Но снова цифры становятся страшнее слов.
В транзитном концлагере Терезин находилось одновременно от 11 000 до 65 000 человек.
А всего за годы войны там побывало 140 000. 33 430 умерло в нем - от голода, болезней, нечеловеческих условий существования. 87 000 - отправлено в Освенцим.
Выжило из них - 3100 человек.
Среди тех, кого депортировали в Освенцим, было 15 000 детей. В живых осталось меньше ста.
Из детей младше 14 лет из Освенцима не вернулся ни один.
Жителей крохотных украинских местечек и красавицы Праги из богатых домов и ветхих лачуг пешком, под конвоем голенастых эсэсовцев в черных мундирах и эшелонами, набитыми так, что и вздохнуть невозможно, их гнали сюда чуть ли не со всей Европы. Они были разные - профессора с европейской известностью и рукастые ремесленники, с въевшейся в ладони металлической пылью, крикливые располневшие торговки и изнеженные жены биржевых маклеров, музыканты знаменитых оркестров и полунищие синагогальные служки, воспитанные гимназисты и те, кто еще не успел пойти в школу и теперь уже не успеет никогда...
Они были разные... Но у всех на одежде светились желтые звезды. И всех ждала дорога в НИКУДА.
И обратилось все
в огромное н и ч т о.
Все, что ты так любила.
Было раннее утро,
Взвалили свои котомки
на спины.
Закрыты окна,
заперта дверь.
Хрустнул ключ -
Уходим прочь.
Ничего-ничего-ничего
Больше нет.
Вот какие стихи писали тогда ваши ровесники. И я даже не знаю, страшные они или прекрасные. А может, и то и другое вместе?
Но перед тем, как все они должны были уйти в НИКУДА и обратиться в НИЧТО, им предоставляли последнюю передышку, последнюю остановку без надежды, последнюю землю обетованную - Терезин.
Здесь не было названий улиц - были номера. Здесь не было имен у людей - были номера. Да, цифры бывают страшными. Но еще страшней, когда цифрами становятся люди.
Дом мой, дом,
Дорогой, единственный,
Пела так Аничка,
Умолкла навсегда.
Дом мой, дом,
Дорогой, единственный,
Самый-самый дорогой,
Самый-самый дорогой.
Нет, это уже не Милена
из Граца,
Это три номера
да две буквы.
Они еще сочиняли стихи! Господи, да за что же им такое?!
Им бы разносить в праздники по домам знакомых шалахмонес - сладкие гостинцы. Им бы под всеобщий смех вытаскивать из-под подушки, на которой сидит глава семейства, пресные коржи мацы в веселый праздник пасхи. Им бы прыгать и хохотать в зажигательном танце фрейлахс. Им бы делать то, что делают миллионы их сверстников во всем мире...
Но именно потому, что когда-то их предки назвали пасху пасхой, а пресный хлеб мацой, гостинцы к празднику - шалахмонес, а танец - фрейлахс, они теперь должны были умереть.
Умереть, потому что они ЕВРЕИ.
Такие маленькие, а уже ЕВРЕИ.
Такие большие, а уже ЕВРЕИ.
Не знаю, существуют ли причины, по которым можно отнять жизнь у живого человека: юристы до сих пор спорят о правомерности или неправомерности смертной казни. Но знаю точно, нельзя убивать кого-то только потому, что у него другая форма носа, иной цвет кожи, непохожие на твой язык и обычаи.
Мы не станем отрезать себе правую руку, если болит левая. Не станем удалять зуб, если плохо с сердцем. Так почему же один народ уничтожает другой, пытаясь добыть себе счастье? Ведь мы все - все народы - единое тело человечества.И если отсечь от него одну часть, другой лучше не станет.
Нельзя оплатить счастливое будущее своего народа кровью других народов. Храм справедливости не строится на костях.
И поэтому сегодня, когда слышу, что кто-то обвиняет в своих несчастьях евреев или турок-месхетинцев, грузин или абхазцев, русских или эстонцев, я вижу за этими словами номера улиц новых Терезинов., дым над трубами новых Освенцимов. Быть может, дети и там будут рисовать или писать стихи. Но мне кажется, человечество давно уже должно научиться создавать высокое искусство не только в лагерях смерти...
Моя бабушка дожила до девяноста с лишним лет. В день своего девяностолетия она сказала, что давно не боится умереть. "Вот когда мне было десять, жутко боялась", - вспоминала она.
Я тоже в детстве боялся смерти. Сейчас - меньше. Видимо, только тогда, когда начинаешь спокойно произносить: "Это было пятнадцать, двадцать, тридцать лет назад", - легче осознаешь конечность такого счета. Но в детстве это осознать жутко. Как так - все вокруг есть: дом, игрушки, птицы, облака, а тебя нет?
У детей Терезина не оставалось времени, чтобы научиться не бояться смерти. Их заставляли сразу стать взрослыми. А потом сразу умереть. Как же жутко должно было быть им?
Спасибо, Фридл, которая сказала: "А почему, собственно, взрослые так спешат уподобить себе детей? Разве мы так уж счастливы и довольны собой?"
Спасибо, Фридл, которая сказала: "Если дан день, то его тоже надо прожить".
Кто такая Фридл? Трудно сказать в нескольких словах. Фридл Диккер-Брандейсова родилась в Вене, там же окончила Императорскую школу прикладного искусства, оформляла спектакли в театрах Дрездена и Берлина, была создательницей "Мастерских прикладного искусства", обладательницей Почетного диплома Второй немецкой ярмарки украшений, работала в Вене над проектами и эскизами домов, магазинов, детских садов, интерьера квартир, потом, после ареста, эмигрировала в Чехословакию, вновь рисовала и даже получила золотую медаль на выставке, но фашизм настиг ее и тут. Фридл отказалась от визы в Палестину, которую выхлопотали для нее друзья, и... попала в Терезин.
Там, быть может, она и совершила главное дело своей жизни. В лагере, где любая педагогическая деятельность каралась смертью, Фридл Диккер-Брандейсова учила детей рисовать.
И пока оставались клочки каких-то ведомостей и кусочки картона, огрызки карандашей и засохшие краски, обрывки ниток и выцветшие тряпки - дети рисовали, клеили, раскрашивали.
Они творили.
И тогда отступал Гитлер и его миллионные армии. Отступали жаркое дыхание тифа и неумолимый лай овчарок. Отступал ужас смерти.
Спасибо, Фридл!
Говорят, искусство выше жизни. Карсиво, но вряд ли верно. И я бы многое отдал, чтобы всех этих рисунков не было. Чтобы ученики Фридл выросли, обзавелись своими детьми и внуками. Быть может, те, никогда не появившиеся на свет дети, нарисовали бы нам картины более прекрасные и солнечные.
И поэтому у нее была своя методика. Сначала - ритмические упражнения. Дети подхватывали движения и заданный Фридл ритм, выводя на оборотных сторонах листа эллипсы, кривые, круги... Выбор цвета у каждого ограничен. Ученики сами составляли себе набор цветов, которыми сегодня могли пользоваться. Порой был ограничен и выбор предметов. Например, белая лиса с рыжим хвостом, камень, коробка. Но нарисовать их и разместить на листе требовалось самим. Пользовалась Фридл и "диктантами". Рассказывала какую-нибудь историю и предлагала изобразить те предметы, которые повторялись в ней дважды.
Фридл вынуждена была ограничивать своих учеников в средствах, но при этом лна дарила им свободу.
Существует ли методика по обучению детей рисованию перед смертью?
Кажется, вопрос чудовищный. И бредовый.
Но ведь Фридл учила детей рисовать.
И дети рисовали.
А смерть действительно была рядом. И не сказочная костлявая с косой, а вполне реальная - в мундире со сдвоенными блестящими молниями в петлицах и с автоматом.
Значит, методика все-таки у Фридл была?
Наверное. Но больше всего ее мучил вопрос. Как сделать, чтобы обрывков ткани и бухгалтерских ведомостей, огрызков карандашей и остатков краски хватило на всех, кто хотел рисовать.
А еще перед ней стояла задача освободить детей. Нет, она не могла вывести их из концлагеря, но она хотела заставить ребячью фантазию унестись за пределы проклятого богом Терезина.
Кажется, вопрос чудовищный. И бредовый.
Но ведь Фридл учила детей рисовать.
И дети рисовали.
А смерть действительно была рядом. И не сказочная костлявая с косой, а вполне реальная - в мундире со сдвоенными блестящими молниями в петлицах и с автоматом.
Значит, методика все-таки у Фридл была?
Наверное. Но больше всего ее мучил вопрос. Как сделать, чтобы обрывков ткани и бухгалтерских ведомостей, огрызков карандашей и остатков краски хватило на всех, кто хотел рисовать.
А еще перед ней стояла задача освободить детей. Нет, она не могла вывести их из концлагеря, но она хотела заставить ребячью фантазию унестись за пределы проклятого богом Терезина.
И поэтому у нее была своя методика. Сначала - ритмические упражнения. Дети подхватывали движения и заданный Фридл ритм, выводя на оборотных сторонах листа эллипсы, кривые, круги... Выбор цвета у каждого ограничен. Ученики сами составляли себе набор цветов, которыми сегодня могли пользоваться. Порой был ограничен и выбор предметов. Например, белая лиса с рыжим хвостом, камень, коробка. Но нарисовать их и разместить на листе требовалось самим. Пользовалась Фридл и "диктантами". Рассказывала какую-нибудь историю и предлагала изобразить те предметы, которые повторялись в ней дважды.
Фридл вынуждена была ограничивать своих учеников в средствах, но при этом лна дарила им свободу.
"Занятия рисованием , - писала Фридл Диккер-Брандейсова в своей лекции для учителей и воспитателей, найденной после войны, - не ставят целью сделать всех художниками. Они призваны освободить и полностью использовать такие источники энергии, как творчество, самостоятельность, пробудить фантазию, укреплять природой данные способности к наблюдению и оценке действительнсти... Чего следует ждать от творческого рисования? Прежде всего стремления к всеобъемлющей свободе, именно в ней реализуется ребенок".
Позже искусствоведы отметят, что по некоторым признакам можно догадаться, будто дети, создавшие эти рисунки, находились в неволе.
Возможно. Искусствоведам виднее.
Но я увидел в рисунках другое. Фридл и за колючей проволокой дарила детям то, что обещала. Она дарила им СВОБОДУ.
Вглядитесь...
Возможно. Искусствоведам виднее.
Но я увидел в рисунках другое. Фридл и за колючей проволокой дарила детям то, что обещала. Она дарила им СВОБОДУ.
Вглядитесь...
Но практически все ученики Фридл погибли, задушенные газом "циклон Б". А у нас остались только тысячи их рисунков. Давайте вглядимся в них, чтобы нигде и никогда не продолжился этот страшный список:
Рене Глюклинова 12.12.31 - 28.10.44
Петр Гольдбауер - даты рождения и смерти неизвестны
Анна Глюнвальдова 22.7.30 - 23.10.44
Сузи Дегенова 10.3-34 - 23.10.44
Милена Деймлова 9.12.32 - 23.10.44
Диди (?) - далы рождения и смерти неизвестны...
Николай Ламм
Журнал "Пионер" (Костер"?)
