Среди войны ч. IX - XII
Документальная повесть
Лия Симонова,
лауреат премии Союза журналистов СССР.
Рисунки В.Дудкина
лауреат премии Союза журналистов СССР.
Рисунки В.Дудкина
Зима сорок второго установилась холодная, снежная. Лагерь снова пришлось переносить и устроить заново, теперь у деревни Пашенки в том же Навлинском районе. К новому году Большая земля сделала подарок отряду Щорса. Самолет доставил в лес маленький печатный станочек, и партизаны смогли выпускать газету "За Родину!". Газета была небольшая, но к возможным своим читателям обращала она великую правду борющегося народа. Володька лесными тропками разносил газету по ближайшим деревням и селам, стараясь не попадаться на глаза фашистам. Он хорошо помнил сказанные давным-давно слова отца: "Зверя не надо бояться, он и сам страшится человека".
Для прилетающих в леса самолетов партизаны тщательно готовили, расчищая от снега, поляну, разжигали вокруг костры. Самолетов ждали. Они привозили с Большой земли оружие и боеприпасы, сухари и консервы, обмундирование и табак. Тяжелораненых и больных можно было теперь отправить в госпиталь, и сознание, что небесный мост связывает отряд с Большой землей, увеличивало силы и заставляло совершенно по-особому относиться к самолетам и летчикам.
Володя до войны в Журиничах видел только машины. Ему страсть как хотелось взглянуть на самолет. Но подходить к поляне, где самолеты садились, посторонним не разрешалось. Володька долго обхаживал старшего брата Степана. Потом бочком подкрался к дяде Коле Косолапову. Косолапов стал командиром отряда имени Щорса вместо Михаила Петровича Ромашина, который получил новое задание командования.
Николай Герасимович Косолапов давно присматривался к Володьке. Видел его и у лошадей, и с топором в руках при строительстве новых станов, и при сортировке оружия, и в бою, и в ночных переходах по лесам и болотам. И полюбил мальчишку, как собственного сына.
Двукрылый пузатенький У-2, спокойно покоившийся на лыжах, Володе показался домашним и очень понравился. Косолапов попросил летчика взять мальчишку в кабину, и Володя, не помня себя от счастья, взметнулся на борт самолета. "Сухарей, что ли, захотел?" - пошутил летчик. Володька собрался обидеться, но Николай Герасимович похлопал его по плечу и вроде бы невзначай сказал летчику: "Это наш храбрый боец. Представлен к награде медалью "За отвагу". Летчик улыбнулся, поднялся со своего места, козырнул Володьке и протянул тяжелую и сильную руку.
В эту зиму бойцу Володе Костикову довелось еще раз участвовать в большой и сложной боевой операции. Проводилась она под Брянском, на реке Десне, уже не одним отрядом Щорса, а целой бригадой, выросшей из отряда и носящей такое же имя. Партизаны шли к месту действия ночами, километров по двадцать - двадцать пять, а днем передыхали. Они должны были взорвать мост, по которому через Десну переправлялись поезда на Москву, уничтожить казармы гитлеровцев, охранявших этот мост. Володя управлял теперь лошадью по имени Буланый. Буланый тащил одну из телег и минами и гранатами.
На подходах к мосту партизаны стояли два дня. И Володя снова наблюдал, как организуется и заранее продумывается до мелочей всякое большое дело, участие в нем не то, что отряда или группы, каждого человека. Наконец, в час ночи, в глубокой темноте, в воздух взметнулась ракета, и все оперативные группы ринулись исполнять свои задачи. Володя же, как уже было заведено, оставался охранять подводы, подготавливая их в обратный путь.
Командовал бригадой бывший начальник штаба отряда Щорса Александр Трифонович Писарев. Командир Косолапов, а сним и Степан первыми ворвались на мост и автоматными очередями сняли часовых. Егор Прозоров повел своих бойцов на фашистские казармы. Третьей группой подрывников командовал Семен Матюхин, журинический председатель колхоза.
Из своего укрытия Володя слышал взрыв, видел пламя пожара. Вот рухнул в реку огромный пролет моста. Начали с криками выскакивать в одном нижнем белье из окон казармы фашисты. Белое белье, словно белые флаги капитуляции, мелькало в ночной черноте. И Володька плясал в ночи у подводы, как на празднике.
Трофейное оружие и раненых быстро, как всегда, погрузили на готовые к отходу телеги, стремительно погнали лошадей прочь от места боя, в леса.
В мае, после крупных наступательных операций партизан, гитлеровцы тоже перешли в наступление. Теперь поход карателей поддерживали еще и танки, и бронемашины, а с воздуха - самолеты. Лагерь не успел сняться с места, когда разведка донесла, что гитлеровцы снова надвигаются цепями. Ночью никто не спал. Укрепляли оборонные сооружения, занимали позиции в круговой обороне, минировали подходы к лагерю, готовились к бою.
Немцев подпустили совсем близко и расстреляли их на близком расстоянии из пулеметов и автоматов, из пистолетов и ружей, забрасывали гранатами.
Володя видел, как гитлеровская цепь сначала рассыпалась на звенья, потом эти мелкие и уже не такие страшные звенья стали падать на землю и откатываться назад. И тут из-за сосны выполз вдруг огромный, похожий на великанского зеленого бульдога танк с черными крестами. Ударил мордой о сосну и словно бритвой вмиг срезал вековое дерево. Володька не успел пошевелиться, сосна рухнула и только по счастливой случайности не задавила людей, оказавшихся поблизости.
Володя был всего лишь метрах в сорока от танка. Адская машина шла прямо на него, чтобы и его повалить, как вековую сосну, в одно мгновение. Не успев по-настоящему испугаться, Володя задрожал от ужасного взрыва. С земли исчез вдруг не он, Володя Костиков, а эта устрашающая фашистская машина с бульдожьей мордой. Танк подорвался на мине, и тоже всего лишь в мгновение.
Тут из-за танка выскочил бронетранспортер, застрочил крупнокалиберный пулемет. Гриша Митин, красноармеец, тоже вышедший в свое время из окружения, открыл огонь из бронебойного противотанкового ружья. Машина остановилась, заполыхала огнем. Степан приказал Володе в который раз бежать на пункт боепитания, заряжать заново диски для автоматов.
По приказу командира все тот же Егор Васильевич Прозоров повел штурмовую группу на прорыв вновь начавшей было складываться черной гитлеровской цепи...
Целый день, до темноты, атака за атакой, сражение за сражением длился этот смертный бой партизан с карателями. И только ночью болотами удалось командирам вывести отряд на Пашенькино Поле. Тут измученные переходом, грязные и мокрые после болотных топей люди, леденея на пронзительном ночном ветру, хоронили своих товарищей.
Пережив собственную смерть, трагическую гибель сестры Марии, потерю многих боевых друзей - партизан, Володя, казалось, никогда еще так не рыдал от боли и страдания В эту ночь хоронили героя Егора Прозорова, смертельно раненного в недавнем бою. И начальника разведки, дядю Архипа Валько, который столько раз давал Володе задания, хвалил за их выполнение. И комиссара отряда Щорса Николая Георгиевича Курнявцева, которого Володя помнил с тех далеких дней, когда в их лесном доме создавался однажды ночью партизанский отряд.
Володя не слышал выстрелов, воздававших почести погибшим товарищам. И впервые в жизни не видел вокруг себя родного леса, по которому они двигались, не передохнув, чтоб скорее соединиться с бригадой "Смерть немецким оккупантам!".
X
Летом сорок третьего года за лесами стали слышны канонады. Степан объяснил Володе, что Красная Армия уже приближается. Это видно было и по дорогам, на которых метались фашистские танки, бронетанковые машины, грузовики. Радио приносило радостные сообщения о победах наших войск на Орловско-Курской дуге. И в начале августа в столице Москве был дан первый салют в честь взятия города Орла, в область которого входил и Брянск.
Настроение у партизан переменилось к лучшему. Оно оставалось боевым - бои шли еще всякий день. Но гнетущую печаль сменяла радость. И чаще можно было встретить на лицах улыбки.
Этим летом Володя снова увидел росные утренние травы так, как видел их у дома своего отца. И как в далекое радостное довоенное время, летний лес звучал для него многоголосым хором трелей, клекота, уханий, стрекотания, постукивания и шелеста листьев, который он умел понимать.
Отступая, фашисты стремились прихватить с собою скот, угнать в Германию парней и девушек. И у партизан появились новые заботы.
В селе Мансурово фашисты собрали большую группу молодежи для отправки в Германию, согнали скот, приготовили целый склад продовольствия. Охранял Мансурово большой, хорошо вооруженный гитлеровский гарнизон. Комбриг Писарев поручил отряду Щорса совершить налет на Мансурово, разгромить гарнизон, освободить пленных, захватить скот, продовольствие, оружие.
План Косолапова состоял в том, чтобы внезапной атакой, разделившись группами, захватить центр села, обезоружить гитлеровцев, находящихся в казарме, и одновременно выполнить все поставленные задачи. Володя, как и в других боевых операциях, готовил подводы и лошадей к отходу. Только теперь у него всегда наготове был карабин, подаренный Михаилом Петровичем Ромашиным.
После Мансурова Володя не переставал думать о маме и Танюшке, теребил Степана, чтобы узнать о них хоть что-нибудь. Вести пришли не сразу, зато добрые, радостные. Мама, Улита Тихоновна, и сестра Татьяна живы и здоровы. И даже представлены к медалям "За отвагу". У деревни Святое вместе с оставшимися для связи мужчинами мама и Танюшка устроили фрицам засаду. И, кто бы мог подумать, с автоматами в руках отбили несколько подвод с продуктами. В другой раз, наблюдая за движением по железной дороге военных гитлеровских эшелонов, Танюшка сама попала в засаду. И только благодаря тому, что выросла в лесу, скрылась от погони верной дорогой - большими папоротниками. Ранили ее в левую руку, но рука уже зажила.
А вслед за этой пришла иная, страшная весть. В боях на Орловско-Курской дуге погиб их отец. Володя, спрятавшись подальше от людей, весь день бродил по лесу, припадая то к одному дереву, то к другому, пытался черпнуть от них силу и не находя сил. Лес вокруг шумел так же, как и при отце. И не пали на землю вместе с ним любимые его деревья, и по-прежнему светило солнце. А в ушах, как живой, продолжал звучать его голос: "Последышек, сыночек мой, теперь ты остаешься хозяином". Это были прощальные слова отца.
XI
Вечером девятого сентября, Володя хорошо запомнил этот день, комбригу Писареву разведчики доложили, что всего лишь в километре от партизанского лагеря расположилась неизвестная воинская часть. Не хоронясь, жгут костры и разговаривают громко.Писарев приказал отряду Косолапова выслать разведку и взять "языка". В разведку пошел Володин брат Степан. По его рассказам Володя и знал потом подробности случившегося.
Разведчики подползли к кострам вплотную. Крикнули: "Руки вверх!" Видят, люди неторопливо поворачивают головы, по-русски спрашивают: "Вы кто такие будете?" Партизаны растерялись. "А мы партизаны", - отвечают. "Ну? - удивляется командир тех, что сидят у костра. - А мы - Красная Армия!"
Тут все вскочили со своих мест, бросились обниматься, радостно кричали и плакали, и громче других эхом понеслось по лесу слово "свои", "сво-о-и-и!"
Когда узнали о встрече с бойцами Брянского фронта в партизанском отряде, то хотели было дать салют, но передумали. Вокруг еще стояли озверевшие от неудач гитлеровцы, и шуметь победою пока не настал час.
Лейтенант, командовавший взводом солдат, посоветовал комбригу Писареву на несколько километров отойти от их огневых позиций. А Писарев, в свою очередь, попросил лейтенанта срочно сообщить о партизанах командованию действующей армии.
Через пару дней на встречу с генерал-полковником Андреем Ивановичем Еременко, отправился председатель журинического колхоза Семен Максимович Матюхин. Вернулся он с двумя подводами продуктов, сухарями и консервами, а главное, солью.
Комбриг Писарев дал радиограмму в освобожденный уже Орел, и оттуда неожиданно прикатил в лес на легковой машине председатель Брянского облисполкома Михаил Петрович Ромашин. Вот было радости! И радость эта, судя по всему, должна была теперь всякий день расти и увеличиваться. Час окончательной победы хоть еще т не пришел, но был уже близок.
Ромашин отыскал среди всех Володю, наполнил его карманы конфетами, прижал к себе, спросил: "Ну, как воюешь, сынок? Видишь, дожили мы и до радости. Доживем и до главной Победы!"
Михаил Петрович собрал всех, поздравил и поблагодарил от имени партии и Советской власти и объявил, что комбриг Писарев уже избран первым секретарем Брянского партийного комитета, в облисполкоме будет работать командир отряда Щорса Николай Герасимович Косолапов. "Все молодые партизаны, - сказал как о решенном Ромашин, - пойдут воевать дальше вместе с частями Красной Армии. Те же, кто постарше, займутся восстановлением разрушенного хозяйства. А юные герои, - заключил Михаил Петрович, глядя на Володю Костикова, - продолжат ученье. Ибо ученье - свет, а неученье - тьма!"
Лес вокруг весело шумел багряной и рыжей, осенней листвою. Переливающиеся в солнечных лучах разноцветные листья летали над головами праздничными гирляндами.
Брянск еще не был взят нашими войсками, но Советская власть, как добрый хозяин, продумывала все наперед, чтоб с первых же минут Победы каждый знал, за какое дело ему приниматься.
В октябре Володя учился уже в специальном ремесленном училище в Орле. Старший брат Степан, определив его в это училище, пошел воевать. Сражался под Кенигсбергом, а закончил войну на Дальнем Востоке.
Мама с Танюшкой, как выяснилось позже, перебрались к старшей сестре Анне под Орел, в Кромы. И, как только выпала возможность, Улита Тихоновна разыскала Володю. Тут Володя и сообщил ей о своем намерении стать военным, навсегда связать судьбу с армией. Улита Тихоновна поняла сына. Война, ворвавшаяся в его детство смертью и болью, определила его судьбу защитника от войны.
XII
Время человеческой жизни, к великому сожалению, не такое долгое и бесконечное, как кажется в детстве. Жизнь коротка. Нельзя потерять в ней не только года или дня, но даже часа и минуты. И так жаль, что не понимаешь это в детстве и юности.
Вот уже он, Володя Костиков, конечно, теперь Владимир Сергеевич, вышел в запас, стал ветераном. Всю жизнь прослужив в армии, в последние годы, уже в чине подполковника, возглавлял Костиков в своей дивизии службу ракетно-артиллерийского вооружения. Станковые пулеметы "Максим", такие, как в годы войны величайшей ценностью несли они над головами через болота, тоже устарели. Теперь их можно увидеть в школьных музеях, как историческую реликвию. Время бежит.
И дети стали как будто совсем иными: более дерзкими, образованными и независимыми. Но задают они все те же, как и до войны, вопросы: за что получена медаль "За отвагу"? Не страшно ли в бою? И что такое тактика и стратегия боя?
Отслужив, он поселился в Минске. Помня, какую роль сыграл в его жизни герой Халхин-Гола Егор Прозоров, рядом с которым случилось ему сражаться в Великую Отечественную, он никогда не отказывается от встреч со школьниками. Он рассказывает им о Полпинской операции и о взрыве моста на Десне под Брянском, о командирах Ромашине и Косолапове и о любимых героях своего военного детства - дяде Егоре Прозорове и дяде Архипе Валько, и о многих других боевых своих товарищах. И обязательно о своей семье: об отце, Сергее Борисовиче, о матери, Улите Тихоновне, о брате Степане, о сестрах Марии и Танюшке и о себе. Человеку, начинающему жить, как понять события уходящей в историю войны, если не выделить в этих событиях судьбу одного человека, который на войне жил и страдал, радовался и ненавидел, и побеждал?!
Теперь у него больше свободного времени. И чаще думает он о прошлом. Всякий раз, отправляясь к детям, заново вспоминает и перебирает жизнь.
Была ли его жизнь праздничной, как сулили родителям при его рождении? Во всяком случае, праздника Седьмого ноября, в день которого он родился, он не омрачил и не испортил. И достоинство, как хотела мать, старался сохранять в любом деле и во всякой,предложенной ему жизнью ситуации. А великим, теперь и он думает так же, как его отец, нужно видеть всякого человека, если только он сам не растеряет себя и не перечеркнет в себе человеческое.
И вот, уходя в старость, все чаще думает о том, как передать не израсходованную еще силу детям. Веря и надеясь, что когда-то они встанут рядом, даже если его уже не будет.
Конец
(Детский журнал "Пионер" 1980-е)
