Старик прячется в тень 4
.jpg)
Старик прячется в тень
(продолжение)
Глава 3
Аркадий Минчковский
Рисунки Ю. Шабанова
Все утро Валентин Курчо посвятил обдумыванию плана действий. Оставив велосипед дома - когда ходишь пешком, думается лучше - Валентин бродил по тихим окраинным улицам Крутова. Но сколько он ни думал, а ничего, кроме идеи проверить всех подозрительных хозяев на букву "С", в голову не пришло.
В середине дня, проголодавшись, он прибыл на стацию Крутов-1. Валентин любил бывать на вокзале, прогуливаться по перрону, встречать и провожать поезда. Станция Крутов-1 связывала его с оставленным на севере Ленинградом. Здесь он мечтал о том, когда снова взбежит по вагонным ступеням и под удары медного колокола укатит на запад.
В кармане Валентина Курчо был рубль. Один из тех рублей, которые он заработал, обучая Адриана премудростям основ перспективы. Этот рубль Валентин полагал сейчас потратить с толком и вкусом.
Ах, как нравилось ему сидеть за столиком в вокзальном ресторане, просматривать позавчерашний номер московской газеты, ожидать, пока принесут заказ, и воображать себя человеком вполне независимым. Ведь известно, что куда интереснее есть невкусную котлету в ресторане, чем самое вкусное блюдо дома.
Валентин зашел в ресторан и удобно расположиться за столом под старой пальмой. Он дважды перечитал карточку и заказал полпорции отбивной и бутылку лимонада.
Проворный старичок с потертым бантиком на шее сбегал в буфету, принес толстенькую бутылочку, откупорил и налил шипящего лимонада в высокую стопку, поставленную перед Валентином. Затем старичок учтиво, но с достоинством поклонился и исчез за перегородкой.
Довольный таким обхождением Валечка взял в руки "Известия". Но не успел он прочитать сообщение из Лондона об антисоветской речи английского премьера Чемберлена, как внезапно над его ухом послышалось хрипловатое:
- Здравствуйте, коллега!
Валентин оторвался от газеты. Перед ним было худощавое усатое лицо с печально опущенным носом.
- Не протестуете, коллега? - продолжал подошедший и, не ожидая ответа Валентина, сел напротив. Сняв большую помятую шляпу, он бросил ее на свободный стул и, тряхнув длинными нечесаными волосами, представился:
- Чикильдеев Эраст Игнатьевич. По-старому внеклассный художник.
- Валентин Курчо. Студент Академии, - несколько смутившись, проговорил в ответ Валентин.
- По классу живописи?
- По живописи. У профессора Савина...
- Не слышал такого, - помотал головой усач. - Русь изучать приехали?
- Да нет, не совсем. К тете, - объяснил студент. - Я тут давно. И про вас слышал.
- Про Чикильдеева кто не знает! Самый большой талант в Крутове, - сказал художник и поднял палец.
Валентин чувствовал себя не особенно удобно. Он не знал, следует ли что-нибудь предложить крутовскому художнику. Но тот сам пришел на помощь.
- Разрешите заказать пивка, коллега? Хочется охладиться, жара, а деньги дома позабыл.
Валечка согласно закивал головой и нащупал в кармане единственный рубль.
- Гарсон!.. Гарсон!.. - крикнул усач за перегородку, куда исчез старичок. И как только тот показался, скомандовал:
- Бутылку холодного пива и пару раков... Лучших. Понятно?
Заказывал он это таким образом, будто обладал несметным количеством денег. Но Валентин уже знал: платить придется ему. Правда, он расчитывал, что после посещения вокзального ресторана у него еще что-то останется от рубля, но что было делать.
- Значит, в академии изволите обучаться, - продолжал Чикильдеев. - А в каком стиле пишете?
- В обыкновенном, современном. Ищу новые формы. - несмело произнес Валентин.
- Урбанист или экспрессионист?
- Да нет же... - студент несколько растерялся.
Валентин уже был готов раскрыть этюдник и показать художнику, в каком стиле он пишет картины, но тот, видно, не особенно интересовался его творчеством.
- А я все школы живописи прошел, - сказал он. - В товариществе "Бубновый валет " состоял. Слыхали? Не сошелся. Выставили... Кубистом и то был. А на черта? Никто тут в этом ничего не соображает. Ну, и бросил. Теперь пишу вывески. В самом понятном духе, - Чикильдеев чуть помолчал и продолжал уже более миролюбиво: - Вот вокзалы люблю... Поезда приходят и уходят, а все тут... Если б я жил в Париже или в Москве, давно бы уже был знаменитым... А как вы думаете, коллега? Согласны?
Валентин слегка пожал плечами. Крутовский художник был изрядно пьян.
Старичок с бантиком притащил бутылку пива и тарелочку, на которой лежали два красных, как свежевыкрашенная крыша, разляпистых рака. Открывая бутылку, он выразительно взглянул на молодого человека и учтиво сказал:
- Котлетка готовится. Сей минут...
- Новый. Приехал откуда-то. Не было его тут раньше, - мрачно сказал Чикильдеев вслед старичку, как только тот отошел от столика. - Тоже, знаете ли, живописью интересуется. Два дня назад спрашивал меня, кто тут в Крутове держит картины. Слово-то какое: "держит! Серость!.. Тут, говорит, был у вас какой-то любитель . Не то Сидоров, не то Савельев... Очень, говорит, хотелось бы мне его картины посмотреть... Чудак - рыбак!.. Какие здесь картины?! Разве живопись им нужна? - и Чикильдеев хрипло засмеялся.
А Валентин Курчо от этого известия чуть не поперхнулся лимонадом и замер за стопкой. Нет, не послышалось ему! Старичок с бантиком искал какого-то владельца картин и именно с фамилией , начинавшейся на букву "С". И был он человеком, откуда-то недавно приехавшим.
- Вы говорите, ценителей живописи здесь нет? - с трудом, стараясь казаться безразличным, проговорил студент.
- Какие тут ценители, молодой человек?! Жулики тут те, кто деньги имеет. Вот и все! - пробурчал Чикильдеев, одним глотком опустошая стопку. - Кончились меценаты, фю-и-ить!.. Вот раков здесь варят, это да! Умеют, собаки.
С раками он расправился с поразительной ловкостью. Не успел Валентин, что называется, и оглянуться, остались только старательно высосанные ошметки. И бутылка пива была уже почти пустой. Чикильдеев, вероятно, догадался о финансовых возможностях студента, потому что вдруг как-то потерял к нему интерес и умолк, начав клевать носом. Но тут он увидел, как за столик у противоположной стены уселся высокий человек с гладко выбритым лицом. Усаживаясь, он отставил в сторону тяжелую трость и повесил на нее соломенную панаму с полосатой, как флаг, лентой.
- Иван Саввич, вот это компания!.. Когда прибыли?
Чикильдеев взял тарелку с недоеденным раком и направился через весь ресторан, позабыв даже поблагодарить студента. Человек в светлом костюме привстал и подал руку крутовскому художнику.
Юркий старичок принес пахнущий жареным луком кусок мяса на продолговатом металлическом блюде и поставил перед Валентином.
- Кушайте, сделайте одолжение...
Краем салфетки он стряхнул со скатерти шелехе и осуждающе покачал головой.
- Несамостоятельная личность. Теперь, видите, к ним пристраивается. А это, знаете, кто будет?.. - старичок приглушил голос. - Известный артист драматический Днепров-Марлинский. Я их знаю. Они во многих местах, где я служил, выступали. Выходит, и здесь станут гастролировать.
Старичок брезгливо взял шляпу Чикильдеева и понес ее художнику, который уже уселся напротив Днепрова-Марлинского. И сейчас же до Валентина донесся приятный голос:
- Да, да, буду здесь... "Акосту" станем давать и "Кина"... Недели через две-три, дорогой...
Расправиться с полупорцией отбивной Валентину было недолго. Он уже приканчивал соус, когда снова появился услужливый старичок.
- Может быть, чаю и пирожного? - спросил он.
Валентин готов был пить чай и без пирожного, чтобы продолжить знакомство со стариком и выведать, с какой это стати он интересуется картинами, но рубля хватало только расплатиться.
- Нет, сказал он. - Чаю не хочется. Сколько с меня?
Но старичок явно не торопился рассчитываться. Он не спеша складывал посуду, потом опять принялся стряхивать крошки со скатерти и собирать их в руку.
- Да что тут... Всего-ничего. Сейчас, минуточку... - он чуть помолчал и заискивающе добавил: - Если не побеспокою, позвольте спросить, художник будете?
- Пишу, - кивнул Валентин.
- Оно сразу видно человека... И в Крутове тут, поди, с малых лет живете?.. В музее я здешнем был, - продолжал словоохотливый старик. - Знаменитые картины висят. А все же одного портрета не видать.
Еще какой-нибудь час назад Валентин Курчо мучился, раздумывая над тем, как ему попасть хотя бы на слабые следы тех, кто прятал картину великого художника, и вот...
- Какого такого портрета? - тихо спросил Валечка, пряча охватившее его волнение.
- Старичка одного почтенного. Я, видите, у князя служил. Там все на эту картину глядели. Уж такой портрет. Поглядишь, и на душе хорошо...
- Что же это за портрет, чьей кисти?
- Да разве мы в этом понимаем... Художник старинный писал. А уж такая картина, что непременно мне на нее еще поглядеть хочется... Сердце бы успокоилось. Вот и думаю, раз занесла меня судьба сюда в Крутов служить, нагляжусь хоть... Да нету ее на стенах музейных, не видать... Может, в подвалах где? Да разве нашему брату покажут? - Старик вздохнул. - Восемьдесят восемь копеечек с вас.
- Сдачи не надо, - краснея, сказал Валентин и положил на стол единственный рубль. - А откуда вы взяли, что картина такая в Крутове должна быть?
- Да кто ж его знает... Покорно благодарю, - поклонился старичок пряча рубль в кошелек с застежкой шари ками. - Люди говорили, вроде как княжий двор ликвидировали, портрет этот в Крутове оказался. Да, может, зря болтали... А может, и не в музее, а так у кого висит. Вот я и думал, поскольку вы по живописной части, может, где и видели...
- Что же там нарисовано-то, хоть объясните, что за портрет, чей?
Валентину хотелось убедиться в том, что речь действительно шла о рембрандтовском шедевре.
- Да чего же там... Человек почтенный, бородка клином и свечку в руках держит, будто посветить кому собрался.
- Нет, - сказал Валентин, чувствуя холод, который охватил его. - Такого нигде не видел.
- Может, и нет, конечно... Может, и нет, врут... - торопливо закивал старик, внезапно потеряв всякий интернс к молодому человек. - Заходите, будете гостем...
Валентин поднялся и повесил на плечо этюдный ящик. Потом он, как мог снисходительнее, кивнул старичку и нарочито медленно пошел к выходу.
Но только закрылись за Валентином Курчо ресторанные двери, как он прибавил шагу, а выйдя на улицу, побежал.
Студент был взволнован до крайности. Хитрющий старик прикидывался профаном. А очень возможно, что это был сообщник того самого управляющего. Или, чего доброго, сам управляющий князя! Хотя тогда бы он не стал спрашивать про картину. Управляющий знал, кому он ее оставил. А вдруг этот старик откуда-то узнал о похищении Рембрандта и хочет перехватить картину? Или, очень может быть, это и есть посланец тех дельцов, которые должны появиться в Крутове?
В рекордно короткий срок Валентин достиг дверей своего дома, хотя для этой цели ему пришлось пересечь весь город. Не теряя и минуты, он сел на дамский велосипед и, как мог быстрее, закрутил педалями в направлении улицы Профсоюзов.
Юные помощники студента открыли рты от удивления и замерли, когда Валентин рассказал им об услышанном. Пока они втроем вертелись вокруг никому не нужного Ромкиного дяди и московского спекулянта, Валентин набрел на опасного человека, который, если все подтверждалось, явился в город, чтобы вывезти картину.
Как и условились, про неудачный самовольный поход к нэпману ни кто не обмолвился и словом. В старой баньке, где происходил этот разговор, наступила строжайшая тишина. ее нарушали только цокающие лапками по потолку голуби, которым и дела было мало до нешуточных событий.
- Это обязательно от того управляющего, - сказал наконец Адриан.
- А то от кого же? - подтвердил Митря.
Леня старательно тер рукой лоб. Этим он хотел показать, что напряженно думает. Но на самом деле он уже успел стукнуться о перекладину лесенки и теперь нащупывал, будет ли у него шишка или на этот раз обойдется так.
- За стариком нужно следить, - сказал Валентин. - И следить незаметно. Работает он на вокзале через день, так что сегодня от нас никуда не уйдет. А завтра нельзя глаз с него спускать...
- Ага, еще найдет и дунет отсюда. Только его и видели!.. - согласился Митря.
- А где он живет, этот хитрый старикашка?
Валентин кинул взгляд на Леню и тут только сообразил, какую непростительную оплошность он сотворил. Ведь, уйдя из ресторана, он не узнал, где остановился старик. Теперь получалось, что завтра тот может действовать без всякого наблюдения и делать, что ему вздумается. Как же теперь быть? Ведь не дежурить же до полуночи у ресторана...
Вот что, друзья! - Валентин принял решение. - Мы должны его опередить. Первыми побывать в доме, где он собирается искать картину. Если мы будем знать, что она там, старик нам не страшен.
- А что это за дом, как узнать?
- На какой улице?
- Если бы знать...
- Как его найдешь?
Недоуменные вопросы обрушивались на бедного Валентина. Он усиленно напрягал память, вспоминая все, что сегодня слышал. Чикильдеев бурчал, что старик интересовался каким-то бывшим богачом с фамилией на "С".
- Мы должны разузнать, что это за человек. Кто в Крутове знает старых богачей, которые никуда не сбежали?
Леня пожал плечами. Митря молчал. Богачей он знал плохо. Ему не приходилось с ними близко сталкиваться.
И вдруг молчание нарушил Адриан.
- Агафоновна! - Он ударил себя по лбу. - Она в Крутове всех старух и стариков знает. У кого какой дом и даже лошади какие у кого были, помнит. Как фамилия - Сидоров или Савельев, да?
- Что-то в этом роде, - оживился Валентин. На горизонте, кажется, опять появился просвет.
- Агафоновна. Она всех до одного знает, - повторил Адриан.
- Расспросить!..
- Разведать...
Друзьям уже не сиделось на месте.
- Хорошо, - Адриан вскочил на ноги. - Будьте тут. Она сейчас, наверно, дома... Я - одна нога здесь, другая...
И он выскочил из бани.
Агафоновна действительно оказалась дома. Адриан прибежал на кухню и с места атаковал старуху.
- Агафоновна, ты какого-нибудь Сидорова или Савельева знала, который в Крутове богачем был?
- Да мало ли их было, Сидоровых всяких! Вон лавок-то сколько. А самый богач Клобуков был. И кобель у него такой черный. Боксом звали. Да к чему тебе?
- Надо. Нет, не такой богатый, но все-таки... На букву "С" начинался. Салазкин, может быть... Дом у него свой был и добра всякого.
- Салазкина не знаю. У всех свои дома были. В чужих-то никто не жил. - Старуха задумалась. Адриан ждал. - Вот, еще, - сказала Агафоновна, помолчав, - может, Сахаровы тебе нужны. Сахаров церковной утварью, иконами торговал... И дом каменный имел. Еще и с флигелем... И выезд у него был. Лошади все как одна! Третью жену, молодую, взял. Потом его в кутузку таскали, а все говорили: денег и добра напрятал... никто не найдет.
- Сахаров, говоришь? Не путаешь?
- Да кто же его спутает! Я в молодых у дохтура жила. Он все к ним ездил.
- А где сейчас этот Сахаров?
- Где? На том свете. Все хотел большевиков перехитрить. Так не вышло. А хозяйка его и теперь, что осталось, продает.
- На какой же улице жил этот Сахаров? - Адриан проявлял явное нетерпение.
- Тебе-то зачем? Когда это было-то!.. Комсомолия потом все песни пела в ихнем доме. На Владимирской дом, против церкви.
- Владимирская.. Это Карла Маркса теперь?
- Там и есть, против церкви. В аккурат вдова его и сейчас там во флигеле. Я, как в город пойду, частенько ее замечаю. Рыхлая женщина, а лицом белая... Куда же ты? Мать придет, обедать станем!..
Но Адриан ничего больше не слышал. Он вихрем пронесся через двор и через минуту уже влетел в Митрину баню с победным криком:
- Есть, выведал, узнал!.. Сахаров фамилия...
Решение было принято немедленно.
Валентин задумал посетить бывший дом Сахарова. С собой он брал одного - самого быстрого - Митрю. Вчетвером они могли бы вызвать ненужные подозрения.
Через десять минут студент и Митря уже покинули баньку. Под завистливые взгляды оставшихся дома конников они торопливо зашагали вверх по улицн Профсоюзов.
Что было дальше
Поход к вдове Сахарова дал неожиданные результаты.
В старом дворовом флигеле, где, втиснутая между пузатыми комодами и кипарисовыми сундуками, жила вдова бывшего крутовского кожевеннозаводчика, никакого "Рембрандта" не оказалось. Но зато Валентин узнал, что за два дня до него тут побывал какой-то старичок с бантиком, который назвался работником местного музея и интересовался, нет ли среди оставшихся от хозяина картин портрета почтенного человека со свечой в руках.
Не было никаких сомнений. Представитель "музея" - не кто иной, как проворный старичок-официант из вокзального ресторана. Это было чрезвычайно важное обстоятельство. Выходило, что за картиной уже охотятся. Промедление в поисках могло кончится тем, что полотно попадет в руки аватюристов и навсегда исчезнет из Крутова.
Поразмыслив, Валентин решил - необходимо принимать серьезные меры.
С утра студент отправился в губисполком, отыскал там "Отдел борьбы с вредным элементом" и обратился к его начальнику - человеку в очках и потертой кожанке, который в единственном числе и составлял весь отдел. Оказалось, что товарищ Залесский - так звали начальника - знал о пропавшем полотне, знал и о том, что у вдовы Сахарова его нет. Но о вокзальном старичке начальнику было неизвестно. Он поблагодарил студента и вместе с ним отправился на станцию Крутов-1.
Петр Наумович Залесский велел Валентину ждать его в садике у вокзала, а сам отправился в ресторан. Вернулся он очень задумчивым и показал студенту письмо, которое ему отдал официант.
Оказалось, что старичок с бантиком, бывший лакей князя Мещерского, совсем недавно получил это письмо без подписи от неизвестного человека. Автор письма советовал старичку проехать в город Крутов, отыскать там дом бывшего богача с фамилией, которая начиналась на букву "С", и постараться приобрести картину, на которой изображался старик со свечой. Лакею было обещано, что если он вывезет картину из Крутова к себе на Волгу, к нему затем приедет и выкупит ее втридорога.
Хитрый старичок уже раскаивался в том, что ввязался в нечестное дело, тем более теперь, когда убедился, что никакой картины в городе нет и его попросту провели. Он отдал злополучное письмо исполкомовскому начальнику и собирался немедленно подобру-поздорову убраться восвояси.
И все же товарищ Залесский именно теперь предполагал, что картина находится в Крутове.
дальше
__________________________
