Зимняя девочка (стр.4)
Сергей Иванов
Зимняя девочка
Повесть
Рисунки А. Остроменцкого
продолжение
УБИЙЦА
Она снимала в прихожей сапоги, когда бабушка выглянула из кухни. Лицо такое, что будь готовой ко всему! Но жизнь не угадаешь. И в этом Таня убедилась уже через секунду:
- Тебе мальчик звонил!
Нет, жизнь ни за что не угадаешь. Она, как ноты: "до", а потом ни с того ни с сего "соль"! А дальше опять "до", а дальше "ми", "фа"! И ты стоишь, плечами пожимая: это все зачеи?.. А получается мелодия.
Только сейчас, увы, получалась мелодия, от которой Тане приходилось краснеть.
- И... и чего, баб?
- Да рановато, милая! - Она вроде шутила, а вроде и нет.
Тут и зазвонил телефон.
- Тебя! - И бабушка ушла на кухню.
Чувствуя сквозь колготки бугры и щербины родного пола, Таня побежала в большую комнату:
- Але...
- Я понял, что ты украла! - крикнул Вадим. И Таня легко увидела его в съехавшей набок шапке, с черным синяком под глазом. Стоял и царапал ключом стену телефонной будки.
- Во-первых, я отдала ее в библиотеку!
Это был хороший ответ. Кое-кого мог бы поучить вести себя!
- Дура! Никогда ты не суйся в чужие дела! Усвоила, нет, что ты дурв набитая?.. Только не клади трубку, а то не узнаешь самого интересного.
- Спасибо большое. Я уже, честное слово, все узнала! - Это она хотела сказать с презрением. Да, к сожалению, не всем оно удается. И получилась только обида.
Но Вадиму-то было плевать на ее голос. Он мчался, как метеорит по небу, и весь горел на лету:
- Знаешь, кто ты на самом деле? Убийца!
Существуют слова, до ужаса от тебя далекие. Скажем, водолаз - мечтай, не мечтай, все равно водолазом не станешь, и никто водолазом никогда тебя не назовет. Или, там, купец. Тоже ведь невозможно себя представить купчиной или... купчихой... И это вот мерзкое слово тоже было неприменимо к Тане - так ей казалось всегда... Нет, не казалось, это было наверняка! Теперь вдруг ее назвали убийцей.
- Я сейчас приду, - она прошептала. И почувствовала, удивительно какие-то особенно холодные слезы ползут по ее щекам.
Бабушка все оставалась на кухне, поэтому Тане ничего не надо было объяснять, она просто выбежала на улицу... И остановилась, опомнилась: в одном платье, на ногах колготы... Дело не в холоде, а в том, как сразу все удивятся, испугаются. Хорошо, что кругом никого, легонько подпрыгнула... Трудно ли ей было долететь до родного окошка?.. Но еще на лету жуткий испуг схватил ее: "А вдруг бабушка..."
Тут она и вошла!
- Таня?.. Ты что на подоконнике делаешь?
- Я... бабушк... форточку хотела прикрыть. Дует что-то...
- А что колготки в снегу? - Тут увидела растерянное Танино лицо: - Ну, ничего, ничего... Просто не делай так больше.
ВАДИМ И ЕГО ДОЧЬ
Вадим стоял в будке около кино "Спартак": шапка, съехавшая на ухо, "фингал" под левым глазом - в общем, все точно. Только про пальто она забыла - дае пуговицы расстегнуты, а две другие вырваны с мясом... И к этому "летчику" она бы вышла из-за тороса и помахала б рукой - пусть он ее увидит.
Но знала: Вадим не станет полярником, а главное - никогда не будет ее искать... Тане представился денек, отделенный от этого дня многими годами. Вадим идет с дочерью. Наверное, из детского сада. Так же вечернее солнышко досвечивает, как сейчас, и метель, тоже как сейчас, крутит, не торопясь, подсыпает под ноги снежку. И Таня - невидимая, неслышная - бежит им навстречу: "Это я! Это я!" Но не может докричаться, не может попасться им на глаза... Так иногда бывает во сне, и, может, Таня просто вспоминает сейчас сон?..
Вадим по-прежнему ведет за руку свою дочь.
- Пап, - она говорит, - смотри, как снег красиво переливается, - и показзывает прямо на Таню.
- Где снег? - говорит Вадим. Он и дочку-то свою не замечает, он все думает, думает. - Переливается?.. А, верно...
Вадим увидел быстро шагавшую к нему Таню:
- Слушай, как ты меня нашла? - но спросил это без радости, без удивления, а просто как ученый, который оторвался от микроскопа: мол, во, надо же, новая бактерия появилась. Посмотрел на Таню, задумчиво, изучая, - правда, как на бактерию: - Ну, отвечай!
Таня подумала наврать. Причем что-то нескладное, длинное: якобы Гришка всегда звонит ей из этого авто... Она просто пожала плечами.
Вадим прищурился, закусил губу, так стоял некоторое время.
- Я не собираюсь узнавать, как ты залезла ко мне в квартиру и как ты своим рассказом усыпила Гриху-дурака. И как ты меня нашла... Мне чихать на это! Поняла? Я не собираюсь тобой восхищаться. Кто ты и как ты - да будь кем хочешь. Я с вами в эти игры про сказки не играю.
- Ну и не играй! - пролепетала она. - Тебя не заставляют...
- Помолчи! И послушай... Сумела мне все испортить, сумей починить... Хоть фокусы индийские показывай, а мне нужно, а мне нужно, чтобы она осталась жива.
Таня, стоявшая до этого с опущенной головой, быстро глянула на Вадима:
- А?!
- Ворона-кума!
ИСТОРИЯ СОВЫ История совы?.. Да, так правильно будет назвать эту главу. История совы началась на птичьем рынке в Москве. Его не стоит здесь описывать. Его уже описывали не раз. Скажем лишь, что он огромен, что зверей тут, наверное, больше чем в зоопарке. И даже, говорят, там задумчиво бродит человек с медведем на ремне. У него спрашивают: "Э, мужик, вы чего? Медведя продаете?" - "Ищу, - отвечает, - того парня, который мне год назад его за хомячонка подсунул".
Вадим бывал на Птичьем каждое воскресенье. Покупать не покупал. Но смотреть-то можно и задаром - правда?. И вот однажды его остановил разговор:
- Она почему у тебя белая-то вся?
Белая?.. Окрас такой.
Вадим обернулся. Мужчина, несмотря на очень позднюю, почти что "зимнюю" осень, одетый всего лишь в легкий плащ, из-под которого виднелась красная от мороза голая грудь, продавал красивую и крупную носатую птицу, сидевшую в тесноватой, петушиной какой-то, канареечной клетке. Рядом стоял покупатель и, как водится, хаил "товар", сбивая цену:
- Седая какая-то... Она у тебя что, старая? Или несчастная? - И засмеялся. Такому человеку не то что сову, таракана, холерного микроба не надо продавать. У него была физиономия мальчишки-мучителя. Хотя он уже был парнем лет пятнадцати с соответствующей стрижкой и при рокерской куртке.
- Это полярная сова, - ответил продавец спокойно и даже чуть сурово. - Потому что я полярник!
Парень оглядел продавца с ног до головы... Продавец, конечно, не был полярником. И дело тут не в подозрительном плаще, а во всем его нечестном виде. И сову, вернее всего, он стащил у кого-нибудь.
Продавец и покупатель еше постояли друг против друга какое-то время, а сова словно совсем безучастно ждала, чем это кончится. Наконец они сторговались, будто речь шла не о живой птице, а о цигейковой шапке, покупателю хотелось получить сову, а продавцу - поскорей от нее избавиться.
-Ну т на что она тебе? - спросил продавец, который наконец-то мог не расхваливать сову на все лады.
- Чучело сделаю! - засмеялся покупатель. Неужели кормить ее!
На что продавец был равнодушным человеком, но и он, казалось, испугался. Что-то там затоптался на грязном снегу, полез в карман. Но, видимо, очень уж не хотелось ему возвращать деньги. И засмеявшись опять, покупатель пошел прочь. А Вадим. крадучись, пошел следом: он-то испугался по-настоящему! А сова сидела в тесной клетке, ничего не подозревая, и только крылья ее, наверное, затекли, как затекают у человека руки, связанные веревкой.
Потом Вадим догнал этого парня, покупателя, у которого фамилия, как потом выяснилось, была Прибылов... Он догнал Прибылова и спросил как бы небрежно, правда ли тот собирается делать чучело. Если да, то он, Вадим, мог бы посоветовать первоклассного чучельника.
Прибылов был человек безобидный, но когда где-то слышался запах выгоды, он ее первый как раз и слышал! Денька два Прибылов поскучал в ожидании чучельника, потом еще денька два слушал рассказы Вадима, что, мол, у полярных сов сейчас начинается линька и данная птица должна стать нежно-синей с лазоревой окантовкой... Дверца при этом была надежно заперта на висячий замок, а сама клетка цепью прикована к батарее.
Еще через денек Прибылов сказал словно бы просто с неба:
- Продавать не буду, а поменяться могу!
Вадим понял, что играть в прятки тут больше нечего, и они приступили к переговорам.
Странно, конечно, было, что здоровый пятнадцатилетний дядя что-то будет требовать с простого шестиклассника. Но дело в том, что Прибылов безошибочно чувствовал, где можно что-то ценное вытребовать, а где нет. Поэтому он бы и с грудного младенца тянул, если б знал, что дело "выгорит".
И он сказал, что за сову ему нужна книжечка, прижизненное издание какого-нибудь классика. - Что такое "прижизненное"? - спросила Таня.
- Ну вот смотри: Пушкина или Гоголя сколько хочешь книг, и у тебя есть, и у меня, и у всех. Но это новые книжки. А Прибылову нужно старую - чтобы она еще при жизни вышла того, кто ее сочинил.
- А зачем?
- Ну, ценится у этих, у коллекционеров... Дорого стоит!
Оказывается, Прибылов собирал книги: ему "умные люди" объяснили, что книги никогда не подешевеют, а будут только дорожать. Не простые, конечно, в старинные. А чучело совы он хотел посадить наверх, на книжные полки. Потому что сова в старые времена обозначала мудрость.
У Вадима план был уже готов. Он пошел к Гришке: "Хочешь денег заработать?" А Гришка ведь сам не знает, чего он точно хочет. Но "денег заработать" теперь считается, что этого хотеть хорошо. Гришка и говорит, дурачок: "Хочу! Конечно!"
Тогда Вадим отвел его в читальню Пушкинской библиотеки... А там много лет работала Вадимова тетя - пока не умерла. "Вот шкаф, - говорит, - вот вторая полка, вот эти две книги, хватай любую... А вот ключ от шкафа". Там буквально ничего не изменилось с тех пор, как тети не стало... А что там, собственно, может измениться?
Гришка взял газету "Советский спорт", сел за столик и принялся якобы читать, а Вадим стал звонить из автомата якобы взволнованным голосом: "Татьяна Михайловна, ай, Татьяна Михайловна, ой..." А библиотекарши, она в общем-то никогда ничего плохого не подозревают. Хотя их и обманывают довольно-таки часто! И пока она кричала в трубку, мол, кто там да что случилось, Гришка вытащил одну из приказанных ему книг да и был таков!
- А что же ты сам не украл? - спросила Таня, но не потому, что интересовалась, а потому, что хотела, пусть и немного, отомстить Вадиму.
Но сей ехидный вопрос совсем на него не подействовал:
- Не украл почему? Да потому! Надо, чтоб у меня рука осталась чистая. Иначе я лечить не смогу.
И он рассказал, что великий профессор Пирогов будто бы говорил: врачом может быть лишь человек, никогда ничего не укравший.
- А как же у Гришки?!
Вадим небрежно махнул рукой:
- Не считается. Это же я просто жулика наказал!
Тут Таня опомнилась: совсем не время сейчас препираться, ставить Вадима к стенке всевозможными ловкими приемами:
- Послушай, а зачем обязательно воровать-то? Я у бабушки денег попрошу!
- "Денег". Да он, если ее чучелом продаст, столько получит - твоя бабка в жизни не отстегнет!
Таня остановилась перед этой фразой, как перед колючей проволокой. Вот как! Сова была жива, и это мешало ей стать "по-настоящему дорогой"!
<<<
<<<
