В стране вечных каникул (5)
Анатолий Алексин
Рисунки М.Беломлинского
Рисунки М.Беломлинского
Днем, выйдя на улицу, я не успел даже подумать, на чем бы мне добраться до цирка... Я не успел об этом подумать, потому что прямо к подъезду подкатил тот самый пустой троллейбус с дощечкой "В ремонт!" на заднем стекле, возле дверей-гармошек. Мне очень хотелось, чтобы ребята или хотя бы взрослые соседи увидели, как я сажусь в свой персональный троллейбус. Но уж так всегда получается: если хочешь, чтоб тебя увидели, то как раз в эту минуту рядом никого не оказывается. Только один незнакомый пешеход сказал другому:
- Посмотри-ка, здесь теперь сделали остановку троллейбуса!
Я повернулся и гордо сообщил:
- Здесь нет остановки. Это за мной приехали!..
И поднялся по ступенькам навстречу той же самой приветливой кондукторше.
По вечерам здание цирка выглядело наряднее, чем сейчас, в дневное время: фамилии акробатов, укротителей и клоунов были тогда написаны на нем разноцветными огнями. А сейчас кое-какие фамилии даже трудно было разобрать: утром на буквах налипли снежинки, потом потеплело - и буквы вытянулись, потекли вниз. Но я все же сумел прочитать, что в представлении участвует знаменитый клоун-богатырь. Остальные фамилии я прочитать не успел, потому что на меня наскочила какая-то дама, державшая за руку маленькую девочку:
- У тебя нет лишнего билета?
- У меня нету...
Маленькая девочка, которая совсем уже приготовилась попасть в цирк (я видел это по ее празднично заплетенным косичкам), скривила губы, еле-еле удерживаясь от плача. И меня тоже стала тревожить мысль: "Как же пройти мимо контролеров туда, внутрь, где скоро загремит музыка, и забегают по арене светящиеся круги, и будет показывать свои номера знаменитый клоун-богатырь? Тут ведь не Докмераб, не столица Страны Вечных Каникул. И дядя Гоша не встречает меня у входа..." Так думал я, потихоньку, боязливо приближаясь к тому месту, где широкий поток зрителей словно бы входил в искусственный шлюз - в узкий проход, по обеим сторонам которого стояли контролерши в форменных костюмах с серебряными полосками на рукавах. Неужели Дед Мороз забыл обо мне?.. Когда до опасного шлюза оставалось всего несколько шагов, я услышал осторожный шепот:
- Вниз, направо, вторая дверь... Не оглядывайся! Мы с тобой незнакомы!
Выбравшись из общего потока, я все-таки обернулся и увидел того человека, который шепнул мне на ухо: "Вниз, направо, вторая дверь..." Он был в форменном костюме с серебряной полоской на рукаве и, стало быть, работал в цирке. Но ведь он, значит, мог бы просто так, без билета пропустить меня в зал! И почему я не должен смотреть в его сторону? Почему должен подчеркивать, что мы незнакомы? "Вниз, направо, вторая дверь! - повторил я про себя.
- Вниз?.. Может быть, Дед Мороз хочет, чтобы я проник в здание цирка подземным ходом?" Но на той самой, второй двери справа не было написано "Подземный ход", а было написано "Служебный вход". Я вошел... И ко мне сразу кинулось трое или четверо людей в форменных костюмах с серебряными полосками.
- Никто не видел, как ты сюда вошел? Никто не слышал, как тебя сюда послали?
- Никто, - ответил я.
- А что такого особенного, если б кто-нибудь и услышал?
- Это невозможно! - раздался громовой голос.
- Тогда бы все погибло.
- Что погибло? - тихо спросил я, отступая назад перед огромным человеком в ярком и нелепом клоунском костюме.
- Что бы тогда погибло?
- Тогда бы весь мой номер
Сегодня в зале помер!..
Эти стихи почему-то очень напомнили мне стихи дяди Гоши.
- Нет, никто ничего не видел, - тихо сообщил я.
- Тогда все будет гладко! Ведь ты - моя "подсадка"! Дядя Гоша декламировал только во время представлений, а этот клоун-богатырь (конечно же, это был он!) все время разговаривал в рифму.
"Наверно, не все люди, которые пишут и даже говорят стихами, называются поэтами", - неожиданно подумал я. У клоуна-богатыря было свирепое лицо: насупленные брови, огненно-красные щеки, которые напоминали две раскрашенные тыквы, глаза состояли из одних только круглых черных зрачков, а белков совсем не было. Но это была маска. А под ней, мне казалось, должно было скрываться лицо, очень похожее на лицо массовика дяди Гоши - вечно ликующее, неизвестно чему улыбающееся. И лысина, наверно, была такая же блестящая, словно отполированная, хотя над маской торчала мохнатая и густая щетка чьих-то чужих волос.
- Да будет все в порядке:
Ведь в зале три "подсадки"!
- А куда я должен подсаживаться?
Не в поезд, конечно, - ведь здесь не вокзал!
А просто как зритель в наш зрительный зал!
Ты тихо подсядешь у всех на виду
На пятое место в десятом ряду!
Я молчал.
- Опять не понимаешь? Это, вероятно, из-за стихов, - прогремел над самым моим ухом клоун-богатырь.
- Давай поговорим как нормальные люди.
- Очень хорошо! - обрадовался я.
- Главное - секретность или, как говорится, конспирация. Никто не должен знать, что ты - моя "подсадка". Соображаешь?
Я по-прежнему соображал довольно туго.
- Слушай дальше! Ты тихонечко, чтобы никто, как говорится, ничего не заметил, выйдешь отсюда в фойе. Походишь туда-сюда, как самый обыкновенный зритель. Даже можешь купить мороженое: обыкновенные зрители всегда едят мороженое. А потом, когда прозвенит третий звонок, войдешь вместе со всеми, в общей, как говорится, массе в зал и сядешь на пятое место в десятом ряду. Сиди и жди, когда я начну выступать. Мой, как говорится, коронный номер - поднятие тяжестей. Чтобы доказать, что мои тяжести очень тяжелые, я вызову трех самых, как говорится, обыкновенных зрителей из зала на арену. Первым будешь ты! Только не вздумай поднять мои тяжести...
- Я не смогу, - тихо сказал я.
Клоун-богатырь перешел на шепот. Но и от его шепота подрагивал графин на столе.:
- Ты вполне сможешь поднять мои тяжести, потому что они очень легкие. Соображаешь? Но ты должен делать вид, что их невозможно не только поднять, но даже, как говорится, сдвинуть с места. Соображаешь?
- Как говорится, ага... - ответил я, невольно подражая богатырю, который поднимал легкие тяжести.
- Только одно мне не совсем понятно.
- Что именно?
- На какие деньги я куплю мороженое?
Клоун загремел своим богатырским хохотом. Он хохотал очень долго. Но лицо его при этом ничуть не менялось: оно по-прежнему было свирепым, потому что это было не лицо, а маска.
- Кто, как говорится, получает на орехи, а кто - на мороженое!
Клоун протянул мне деньги.
Ни на одном стуле, ни в одном зрительном зале мне не было так приятно сидеть, как на пятом месте в десятом ряду. Ведь я был не просто зрителем, - я был участником представления, но тайным участником, и никто вокруг об этом не знал.
Сперва на арену вышли четыре медведя. Тяжелые и с виду неповоротливые, они ловко вскакивали на ходу в мотоциклетные коляски, объезжали арену на самокатах и даже разгуливали на передних лапах, задрав задние вверх. Я не хлопал, не визжал от восторга, как мои соседи, сидевшие в десятом ряду, - я все время пристально вглядывался в медведей и думал: а может быть, это не настоящие звери? Если тяжести могут быть легкими, то и медведи могут быть не медведями. Может, какие-нибудь артисты залезли в бурые шкуры и нацепили медвежьи маски? Медведи свободно расхаживали по арене... А тигры не пользовались таким доверием: они были в клетках. Но там, за стальными прутьями, они выделывали такие номера, что я опять стал сомневаться: может быть, это вовсе не тигры? Катаются на шарах, прыгают сквозь горящие обручи. Гораздо ловчее, чем я сквозь обручи дяди Гоши... Вот если бы меня послали проверить: настоящие они или не настоящие? Я представил себе, как дрессировщик провозглашает на весь цирк: "Сейчас обыкновенный зритель, сидящий на пятом месте в десятом ряду, проверит моих зверей. Если он выйдет обратно из клетки, значит, звери ненастоящие, а если не выйдет - значит, все в порядке".
От одной этой мысли все мои сомнения сразу рассеялись: нет, конечно, тигры не нуждаются ни в какой проверке! Я готов был подтвердить это прямо со своего места в десятом ряду, даже не подходя к клеткам. Когда чего-нибудь ждешь, время тянется томительно, медленно. Я не замечал, какой интересной и разнообразной была цирковая программа, потому что с нетерпением ждал выхода на арену знаменитого клоуна. И вот, наконец, на арене загремели стихи:
- Сегодня в цирк вы пришли не зря: Увидите клоуна-богатыря! Вслед за клоуном появились две тележки с такими гирями, что, казалось, упади они - и на манеже образуются глубокие воронки. Люди в форменных костюмах с серебряными полосками на рукавах везли тележки медленно, тяжело отдуваясь, то и дело останавливаясь для отдыха. - Мои помощники или, как говорится, ассистенты! - сообщил клоун. И стал заниматься гимнастикой, готовясь к поднятию тяжестей. Он вытягивал руки, и мускулы его вздымались, как крутые пригорки на ровной дороге.
"Наверно, клоун пошутил, что тяжести легкие", - подумал я, видя, как выбиваются из сил, надрываются и вытирают пот со лба ассистенты, катившие по арене повозки с гирями.
- Никто на всей планете
Не сдвинет гири эти!
Никто не сможет
В мире
Поднять такие гири!
Клоун обвел застывшим свирепым взглядом ряды зрителей и в рифму спросил:
- Может быть, вы не верите?
Может быть, вы проверите?
Сразу вверх потянулись руки.
- Возьмем с каждой трибуны первых попавшихся зрителей, - объявил клоун-богатырь. И тут же ему на глаза случайно попался я.
- Ребенок!.. Он, ясное дело, не поднимет! - запротестовал кто-то в зале.
- Вес моих гирь испытают представители разных поколений! - объявил клоун-богатырь. - Как говорится, и старые и малые!..
Я был в десятом ряду, но очутился внизу на арене так быстро, будто сидел в первом. Однако, очутившись там, внизу, я вдруг понял, как это страшно - выступать перед зрителями. Сотни глаз со всех сторон уставились на меня и на гири. И все ждали... Только обычно от человека, стоящего на арене, рядом с гирями, ждут, чтобы он их поднял, а от меня ждали, чтобы я не сумел их поднять. Все было наоборот. Я смотрел на клоуна, как на самого настоящего богатыря и героя: он расхаживал по арене совершенно спокойно, будто вокруг не было никаких зрителей и никто с трибун на него не глазел. А у меня тряслись коленки, и я со страху чуть было не поднял гири, которые были такими легкими, что, казалось, прямо-таки прилипали к моим ладоням и тянулись за ними вверх. Но я вовремя опомнился, напряг все свои силы - и сумел не поднять! Я даже не сдвинул их с места! Потом я, подражая ассистентам клоуна-богатыря, стал вытирать пот со лба. Пот у меня, действительно, выступил...
- Что, не под силу? - над самым моим ухом прогремел голос.
- Не под силу, - растерянно ответил я.
- Устами младенца, как говорится, истина глаголет! - торжественно провозгласил клоун.
- Теперь вызовем первых попавшихся зрителей с другой трибуны. Начали мы с ребенка, а сейчас вызовем мужчину. Да покрепче, поздоровей! Я вернулся на свое пятое место в десятом ряду. Представление продолжалось... А мне хотелось, чтобы оно уже кончилось: не терпелось поскорее вернуться домой и позвонить Деду Морозу. У меня была к нему одна очень важная просьба!..
- Посмотри-ка, здесь теперь сделали остановку троллейбуса!
Я повернулся и гордо сообщил:
- Здесь нет остановки. Это за мной приехали!..
И поднялся по ступенькам навстречу той же самой приветливой кондукторше.
По вечерам здание цирка выглядело наряднее, чем сейчас, в дневное время: фамилии акробатов, укротителей и клоунов были тогда написаны на нем разноцветными огнями. А сейчас кое-какие фамилии даже трудно было разобрать: утром на буквах налипли снежинки, потом потеплело - и буквы вытянулись, потекли вниз. Но я все же сумел прочитать, что в представлении участвует знаменитый клоун-богатырь. Остальные фамилии я прочитать не успел, потому что на меня наскочила какая-то дама, державшая за руку маленькую девочку:
- У тебя нет лишнего билета?
- У меня нету...
Маленькая девочка, которая совсем уже приготовилась попасть в цирк (я видел это по ее празднично заплетенным косичкам), скривила губы, еле-еле удерживаясь от плача. И меня тоже стала тревожить мысль: "Как же пройти мимо контролеров туда, внутрь, где скоро загремит музыка, и забегают по арене светящиеся круги, и будет показывать свои номера знаменитый клоун-богатырь? Тут ведь не Докмераб, не столица Страны Вечных Каникул. И дядя Гоша не встречает меня у входа..." Так думал я, потихоньку, боязливо приближаясь к тому месту, где широкий поток зрителей словно бы входил в искусственный шлюз - в узкий проход, по обеим сторонам которого стояли контролерши в форменных костюмах с серебряными полосками на рукавах. Неужели Дед Мороз забыл обо мне?.. Когда до опасного шлюза оставалось всего несколько шагов, я услышал осторожный шепот:
- Вниз, направо, вторая дверь... Не оглядывайся! Мы с тобой незнакомы!
Выбравшись из общего потока, я все-таки обернулся и увидел того человека, который шепнул мне на ухо: "Вниз, направо, вторая дверь..." Он был в форменном костюме с серебряной полоской на рукаве и, стало быть, работал в цирке. Но ведь он, значит, мог бы просто так, без билета пропустить меня в зал! И почему я не должен смотреть в его сторону? Почему должен подчеркивать, что мы незнакомы? "Вниз, направо, вторая дверь! - повторил я про себя.
- Вниз?.. Может быть, Дед Мороз хочет, чтобы я проник в здание цирка подземным ходом?" Но на той самой, второй двери справа не было написано "Подземный ход", а было написано "Служебный вход". Я вошел... И ко мне сразу кинулось трое или четверо людей в форменных костюмах с серебряными полосками.
- Никто не видел, как ты сюда вошел? Никто не слышал, как тебя сюда послали?
- Никто, - ответил я.
- А что такого особенного, если б кто-нибудь и услышал?
- Это невозможно! - раздался громовой голос.
- Тогда бы все погибло.
- Что погибло? - тихо спросил я, отступая назад перед огромным человеком в ярком и нелепом клоунском костюме.
- Что бы тогда погибло?
- Тогда бы весь мой номер
Сегодня в зале помер!..
Эти стихи почему-то очень напомнили мне стихи дяди Гоши.
- Нет, никто ничего не видел, - тихо сообщил я.
- Тогда все будет гладко! Ведь ты - моя "подсадка"! Дядя Гоша декламировал только во время представлений, а этот клоун-богатырь (конечно же, это был он!) все время разговаривал в рифму.
"Наверно, не все люди, которые пишут и даже говорят стихами, называются поэтами", - неожиданно подумал я. У клоуна-богатыря было свирепое лицо: насупленные брови, огненно-красные щеки, которые напоминали две раскрашенные тыквы, глаза состояли из одних только круглых черных зрачков, а белков совсем не было. Но это была маска. А под ней, мне казалось, должно было скрываться лицо, очень похожее на лицо массовика дяди Гоши - вечно ликующее, неизвестно чему улыбающееся. И лысина, наверно, была такая же блестящая, словно отполированная, хотя над маской торчала мохнатая и густая щетка чьих-то чужих волос.
- Да будет все в порядке:
Ведь в зале три "подсадки"!
- А куда я должен подсаживаться?
Не в поезд, конечно, - ведь здесь не вокзал!
А просто как зритель в наш зрительный зал!
Ты тихо подсядешь у всех на виду
На пятое место в десятом ряду!
Я молчал.
- Опять не понимаешь? Это, вероятно, из-за стихов, - прогремел над самым моим ухом клоун-богатырь.
- Давай поговорим как нормальные люди.
- Очень хорошо! - обрадовался я.
- Главное - секретность или, как говорится, конспирация. Никто не должен знать, что ты - моя "подсадка". Соображаешь?
Я по-прежнему соображал довольно туго.
- Слушай дальше! Ты тихонечко, чтобы никто, как говорится, ничего не заметил, выйдешь отсюда в фойе. Походишь туда-сюда, как самый обыкновенный зритель. Даже можешь купить мороженое: обыкновенные зрители всегда едят мороженое. А потом, когда прозвенит третий звонок, войдешь вместе со всеми, в общей, как говорится, массе в зал и сядешь на пятое место в десятом ряду. Сиди и жди, когда я начну выступать. Мой, как говорится, коронный номер - поднятие тяжестей. Чтобы доказать, что мои тяжести очень тяжелые, я вызову трех самых, как говорится, обыкновенных зрителей из зала на арену. Первым будешь ты! Только не вздумай поднять мои тяжести...
- Я не смогу, - тихо сказал я.
Клоун-богатырь перешел на шепот. Но и от его шепота подрагивал графин на столе.:
- Ты вполне сможешь поднять мои тяжести, потому что они очень легкие. Соображаешь? Но ты должен делать вид, что их невозможно не только поднять, но даже, как говорится, сдвинуть с места. Соображаешь?
- Как говорится, ага... - ответил я, невольно подражая богатырю, который поднимал легкие тяжести.
- Только одно мне не совсем понятно.
- Что именно?
- На какие деньги я куплю мороженое?
Клоун загремел своим богатырским хохотом. Он хохотал очень долго. Но лицо его при этом ничуть не менялось: оно по-прежнему было свирепым, потому что это было не лицо, а маска.
- Кто, как говорится, получает на орехи, а кто - на мороженое!
Клоун протянул мне деньги.
Ни на одном стуле, ни в одном зрительном зале мне не было так приятно сидеть, как на пятом месте в десятом ряду. Ведь я был не просто зрителем, - я был участником представления, но тайным участником, и никто вокруг об этом не знал.
Сперва на арену вышли четыре медведя. Тяжелые и с виду неповоротливые, они ловко вскакивали на ходу в мотоциклетные коляски, объезжали арену на самокатах и даже разгуливали на передних лапах, задрав задние вверх. Я не хлопал, не визжал от восторга, как мои соседи, сидевшие в десятом ряду, - я все время пристально вглядывался в медведей и думал: а может быть, это не настоящие звери? Если тяжести могут быть легкими, то и медведи могут быть не медведями. Может, какие-нибудь артисты залезли в бурые шкуры и нацепили медвежьи маски? Медведи свободно расхаживали по арене... А тигры не пользовались таким доверием: они были в клетках. Но там, за стальными прутьями, они выделывали такие номера, что я опять стал сомневаться: может быть, это вовсе не тигры? Катаются на шарах, прыгают сквозь горящие обручи. Гораздо ловчее, чем я сквозь обручи дяди Гоши... Вот если бы меня послали проверить: настоящие они или не настоящие? Я представил себе, как дрессировщик провозглашает на весь цирк: "Сейчас обыкновенный зритель, сидящий на пятом месте в десятом ряду, проверит моих зверей. Если он выйдет обратно из клетки, значит, звери ненастоящие, а если не выйдет - значит, все в порядке".От одной этой мысли все мои сомнения сразу рассеялись: нет, конечно, тигры не нуждаются ни в какой проверке! Я готов был подтвердить это прямо со своего места в десятом ряду, даже не подходя к клеткам. Когда чего-нибудь ждешь, время тянется томительно, медленно. Я не замечал, какой интересной и разнообразной была цирковая программа, потому что с нетерпением ждал выхода на арену знаменитого клоуна. И вот, наконец, на арене загремели стихи:
- Сегодня в цирк вы пришли не зря: Увидите клоуна-богатыря! Вслед за клоуном появились две тележки с такими гирями, что, казалось, упади они - и на манеже образуются глубокие воронки. Люди в форменных костюмах с серебряными полосками на рукавах везли тележки медленно, тяжело отдуваясь, то и дело останавливаясь для отдыха. - Мои помощники или, как говорится, ассистенты! - сообщил клоун. И стал заниматься гимнастикой, готовясь к поднятию тяжестей. Он вытягивал руки, и мускулы его вздымались, как крутые пригорки на ровной дороге.
"Наверно, клоун пошутил, что тяжести легкие", - подумал я, видя, как выбиваются из сил, надрываются и вытирают пот со лба ассистенты, катившие по арене повозки с гирями.
- Никто на всей планете
Не сдвинет гири эти!
Никто не сможет
В мире
Поднять такие гири!
Клоун обвел застывшим свирепым взглядом ряды зрителей и в рифму спросил:
- Может быть, вы не верите?
Может быть, вы проверите?
Сразу вверх потянулись руки.
- Возьмем с каждой трибуны первых попавшихся зрителей, - объявил клоун-богатырь. И тут же ему на глаза случайно попался я.
- Ребенок!.. Он, ясное дело, не поднимет! - запротестовал кто-то в зале.
- Вес моих гирь испытают представители разных поколений! - объявил клоун-богатырь. - Как говорится, и старые и малые!..
Я был в десятом ряду, но очутился внизу на арене так быстро, будто сидел в первом. Однако, очутившись там, внизу, я вдруг понял, как это страшно - выступать перед зрителями. Сотни глаз со всех сторон уставились на меня и на гири. И все ждали... Только обычно от человека, стоящего на арене, рядом с гирями, ждут, чтобы он их поднял, а от меня ждали, чтобы я не сумел их поднять. Все было наоборот. Я смотрел на клоуна, как на самого настоящего богатыря и героя: он расхаживал по арене совершенно спокойно, будто вокруг не было никаких зрителей и никто с трибун на него не глазел. А у меня тряслись коленки, и я со страху чуть было не поднял гири, которые были такими легкими, что, казалось, прямо-таки прилипали к моим ладоням и тянулись за ними вверх. Но я вовремя опомнился, напряг все свои силы - и сумел не поднять! Я даже не сдвинул их с места! Потом я, подражая ассистентам клоуна-богатыря, стал вытирать пот со лба. Пот у меня, действительно, выступил...
- Что, не под силу? - над самым моим ухом прогремел голос.
- Не под силу, - растерянно ответил я.
- Устами младенца, как говорится, истина глаголет! - торжественно провозгласил клоун.
- Теперь вызовем первых попавшихся зрителей с другой трибуны. Начали мы с ребенка, а сейчас вызовем мужчину. Да покрепче, поздоровей! Я вернулся на свое пятое место в десятом ряду. Представление продолжалось... А мне хотелось, чтобы оно уже кончилось: не терпелось поскорее вернуться домой и позвонить Деду Морозу. У меня была к нему одна очень важная просьба!..
