Игорь Ефимов

Рисунки И. Казаковой

 

 

На пути к спасению

 

 

   Стена была абсолютно гладкая, но невысокая: Тимоша подсадил Желтенького, тот легко взобрался на нее и втащил Тимошу за собой. Только они спрыгнули вниз, как на улице погасли все фонари. Наверно, их выключили, чтобы они своими видимыми лучами не мешали инфракрасным, невидимым.

   - Скорей! - прошептал Тимоша и потащил Желтенького под прикрытие каких-то баков.

   Большое здание вертолетной школы темнело на фоне неба, и только под одной дверью слабо светилась красная надпись: "Влет воспрещен". Желтенький поколдовал над замком, пробубнил какие-то цифры, и дверь бесшумно открылась. Они вошли в длинный полутемный коридор и, крадучись, пошли вперед мимо таблиц и плакатов, развешанных по стенам. Моторы и механизмы, изображенные на плакатах, были аккуратно разрезаны, словно яблоко ножом, и каждая деталь для большей понятности окрашена в свой цвет, но у Тимоши только рябило в глазах и никакой понятности не прибавлялось. Он вспомнил моторку, которая отказывалась слушаться его, - что если и вертолет в воздухе начнет выкидывать какие-нибудь фокусы? Разве сумеет он разобраться во всех этих рычагах и колесиках и заставить их работать как надо? Но отступать было некуда - уж лучше разбиться, чем сидеть сложа руки и ждать, когда тобой... пренебрегут?

   - Наверно, сюда, - сказал Желтенький и толкнул железные ворота в конце коридора.

   За ними открылся полутемный зал.

   Пол в нем был сделан из больших квадратных плит, и на них в шахматном порядке стояли вертолеты. От потолка к плитам тянулись блестящие металлические тросы - видимо, для того, чтобы поднимать их вместе с вертолетами на крышу.

   Вдруг раздался негромкий щелчок.

   Тимоша вздрогнул, но это просто переключились светящиеся часы на стене.

   - Ну, - сказал Желтенький, делая широкий жест рукой. - Выбирай, какой тебе больше нравится.

   Вертолеты все были одинаковые, и сколько Тимоша ни всматривался, он так и не увидел среди них ни одного красненького: все они были выкрашены одной и той же скучно-зеленой краской - и правда, как саранча. Поэтому он залез в первый попавшийся и смело взялся за какой-то рычаг.

   - Осторожней! - взвизгнул Желтенький, сбрасывая его руку. - Ты что? Захотел головой прошибить потолок? Дрыбадан! Неужели вас не учили, как управлять такой простой машиной?

   - Учили когда-то, - смутился Тимоша. - Но я все забыл. Ты бы не мог мне напомнить?

   Желтенький даже надулся от важности и удовольствия - видимо, ему и в голову не приходило, что этот бесстрашный и мудрый Тимоша может не знать чего-то, что знает он, обыкновенный ученик автошколы. Он начал подробно объяснять, какой кнопкой включается мотор, как надо управлять высотой, когда поворачивать рычаг, чтобы лететь быстрее или медленнее, и Тимоша старательно все запоминал, повторяя по нескольку раз про себя. Когда же обучение было закончено, Желтенький умоляюще посмотрел на него  и спросил:

   - А ты? Ты научишь меня, чему обещал?

   - Ну, это очень просто, - весело сказал Тимоша. - Вот смотри: часы показывают двенадцать ночи, так? Теперь повторяй за мной: часы показывают половину второго.

   - Половина второго, - с готовностью повторил Желтенький.

   - А терерь то же самое скажи не вслух, а подумай в уме.

   Желтенький наморщил лоб, закрыл рукою глаза, изогнулся так, будто поднимал тяжелый чемодан, и застыл в этой позе. Казалось, он делает какую-то тяжелую работу, которая ему не по силам, - даже пот выступил на губе.

   - Нет, не могу, - жалобно произнес он наконец. - Ведь они ясно показывают двенадцать. Две-над-цать!

   - Да ты постарайся, - убеждал его Тимоша. - Ты напряги свое воображение.

   - Я стараюсь. Я очень стараюсь, но, наверно, у меня нет этого... как ты сказал?

   - Воображения.

   - Наверно, у меня его нет. Никогда я не смогу этому научиться. Никогда. Лучше и не пытаться.

   Он понурился и грустно уставился себе под ноги.

   В зале было тепло, электрические часы ритмично пощелкивали, и вскоре они незаметно уснули в мягком сиденье. Тимоше всю ночь снилась девочка: то она убегала от доктора Плюса, гнавшегося за ней с котом на поводке, то вдруг превращалась в учительницу и строго спрашивала Тимошу о чем-то, а он не знал, как ответить, то садилась к роялю, нажимала пальцем на клавишу и радостно смеялась. Когда он проснулся, за окнами уже рассвело и Желтенький тормошил за плечо, приговаривая:

   - Вставай, вставай. Уже солнце взошло, можно лететь.

   Тимоша протер глаза, вспомнил, где он и что ему предстоит, и в груди у него тоскливо заныло.

   Еще хуже стало, когда Желтенький включил подъемник и их площадку рвануло вверх, к самому потолку, в котором уже автоматически открылся нужный квадрат. Мгновение - и они вместе с вертолетом оказались на плоской крыше училища. С той стороны, где всходило солнце, Тимоша увидел настоящий город с высокими домами, телевизионной башней и еще какими-то неизвестными сооружениями - может быть, теми самыми, инфракрасными, которых сейчас можно было уже не бояться. С другой стороны лес, видимо, заслонял от него озеро-океан. Почему-то ему казалось, что лететь надо  именно туда, за лес. Во всяком случае, поднявшись повыше, он, конечно, сумеет сориентироваться, а может, сразу увидит свой поселок и даже свой дом, узнает по свежевыкрашенной крыше и полетит прямо туда, плавно опустится на улицу перед окнами дома, и сразу сбегутся все соседи и ребята, и мама с бабушкой выйдут на крыльцо, а он как ни в чем не бывало откроет дверцу, заглушит мотор...

   - Ну, что же ты?! - встряхнул его Желтенький. - Скоро занятия начнутся - нельзя больше ждать.

   Действительно, внизу по улице уже шли первые ученики и, показав пропуск сторожу, один за другим входили в калитку.

   - Подожди, я сейчас, - сказал Тимоша и, отстранив Желтенького, подкрался к самому краю.



 

   Осторожно высунув голову, он стал вглядываться в лица входивших. Все ребята были одеты в одинаковые зеленые  курточки, и девочки тоже, но ни одна из них не была похожа на ту, которую надеялся увидеть Тимоша. Потом по улице прошло несколько взрослых в мундирах, видимо, преподаватели. Они остановились у калитки и стали о чем-то оживленно говорить со сторожем, размахивая руками и указывая пальцами на крышу - видимо, заметили вертолет.

   Времени больше терять было нельзя.

   Залезая в кабину, Тимоша успел заметить, что мундиры и сторож бегут через двор к зданию училища. Он нажал кнопку "пуск". Мотор послушно завелся, винт начал вращаться над головой, но в то же время на пульте зажглась какая-то дощечка, про которую Желтенький ему ничего не рассказывал.

   - Проверка перед вылетом. Проверка перед вылетом, - раздался у него над ухом радиоголос. - Пятьсот тридцать восемь умножить на триста двадцать семь, разделить на три.

   - Семью восемь, - забормотал в отчаянии Тимоша, - пятьдесят шесть. Шесть пишем, пять в уме. Семью три...

   - Цейтнот! - рявкнул голос. - Вторая проверка.

   И высыпал на светящуюся табличку новую порцию чисел.

   - Да что я вам - счетная машина?! - закричал Тимоша. Он попробовал нажать педаль вылета, но она была зажата намертво, и в Тимошиной голове сами собой всплыли слова из папиных рассказов про работу: "автоматическая блокировка".

   - Третья проверка, - не унимался голос.

   Тимоша сделал последнюю отчаянную попытку сосчитать, но на первом же умножении раздался вой сирены, цифры пропали с дощечки и вместо них загорелась зловещая надпись: "Провал". Площадка дрогнула, начала опускаться вместе с вертолетом, медленно, потом быстрее. Мелькнул лес, открытое небо, которое уже было так близко, Желтенький, прижавший рупором ладони ко рту (наверно, пытался подсказать), и запертый в кабине Тимоша плавно опустился назад, прямо в руки к мундирам, только что вбежавшим в зал.