Ленька-садовник 3

     

  10

   Лошадей пригоняли небольшими табунами. Ловили их, находили в гривах бирки, выкрикивали приметы, клички, возраст, масть. Какой-то начальник просматривал списки и называл колхоз, которому должна принадлежать эта лошадь. Тогда за ограждение вбегали люди от названного  колхоза, набрасывали на голову лошади уздечку, начинали осматривать животное, но их торопили, чтобы не задерживались, не мешали бы другим. Лошади с виду были сытые, хорошие, и придирок особых не было.
   К полудню Васька с Ленькой получили четырех лошадей. Им дали двух кобылок, молодого рысистой породы жеребчика и большущего мерина. Оставалось дождаться еще двух лошадей.
   У ветпункта не хватало приезжим выгона. Лошади, сбившиеся между телегами, взвизгивали, брыкались и грызлись. Мужики укрощали их кнутом и окриками. Скрипели повозки, слышалась ругань. Тут же звенели ребячьи голоса. Все это походило на базар. Солнце палило сильно, гимнастерки и рубахи промокли от пота. Стояло безветрие. Налетели с полей и лугов оводы, липли к лошадям.
   Спешневские уезжали. Инвалид сидел на телеге. Зинка выводила под узды лошадь с упряжкой, ей помогали парень и старик, они расталкивали лошадей, заносили задки повозок. Ленька стоял на своей повозке. Сердце у него вдруг забилось часто, радостно, когда он увидел вблизи спешневских. Он ждал, что Зинка посмотрит на него, что-нибудь скажет... Но она не обратила на него внимания. Он понял, что сейчас ей не до него: надо смотреть вперед, чтобы не задеть чью-нибудь телегу, не поломать оси, не порвать сбрую. Пожалел, глядя им вслед, что они раньше получили лошадей. Поехать бы вместе, вот было бы здорово.
   Васька привел молодого мерина и был огорчен этим.
   - Две матки только, - сказал он. - Пойдем к главному, попросим одного мерина заменить на кобылу.
   Главный отдыхал на крыльце ветпункта, отирался полотенцем, умывшись холодной водой. Он был обрит, круглоголов. Уши его показались Леньке очень мелкими, как будто и не с этой головы они были. Нос маленький тоже, вздернутый, готовый взмахнуть крылышками и взлететь на высокую березку, росшую у крыльца.
   Теперь Васька стоял перед начальником, разговаривал с ним.
   - Я об колхозе забочусь, а мне хоть всех мериньев давай, - сказал Васька.
   - Ишь он, герой скородинский - об колхозе заботится. А я не об колхозе? Я пол-Кавказа за ними исходил. Тут все по-хозяйски сделано...
   - По-хозяйски! - перебил Васька. - А Измаил, Измаил-то где?
   - Какой Измаил? - изумился начальник. Он схватил со скамейки планшет, вынул списки, перелистал. - У меня не значится на вас никакого Измаила. Выдумают сами и идут с  претензией...
   К крыльцу подъехал верховой мужик, черный от загара, сказал:
   - Егор Иваныч, остальных пригнали.
   - Хорошо. Я думал, до вечера провозимся, - отозвался начальник. - Раздавайте - и на отдых.
   - Егор Иваныч, а что ишаков держат взаперти, не раздают?
   - Как, и они, проклятые, тут? Вот душу-то вымотали! Где дополнительные списки? - Егор Иваныч снова схватил планшет, щелкнул себя по лбу, после чего разом на лбу собрались складки, вынул листки и, всунув в них лицо, рассмеялся и закричал: - Парень, стой! Нашелся твой Измаил. Сбили меня совсем... Ишака вам решили дать - лучшего. Дед один подарил. Говорил, от всей души отдает русским лучшего ишака. Говорил, его дед на нем в горы ездил...
   - Значит, ишак старый? Зачем нам такой? Подыхать? А в списке стоит шестилетний... - проговорил Васька.
   - Иди, забирай и - с богом...
   Леньку ишак заинтересовал. Теперь увидит и будет знать, что это за скотина, и в деревню привезут как чудо. Васька опечалился. Он где-то видал ишаков и слыхал, что проку от них в колхозе мало, ишак только корм будет переводить, но делать было нечего, пришлось взять и его.

   Измаила привязали к повозке сзади за тоненькую веревочку. Лошадей распределили впереди, рядом с коренником.
   - Теперь погоним до дома, - сказал Васька. - До вечера обернемся.
   Ленька посмотрел на солнце. Оно сошло с полдня. Небо стало затягивать клочковатыми облаками. Под легким ветерком заволновались хлеба и травы, оводов снесло  от лошадей.
   Васька принялся погонять коренника с пристяжкой. Кавказкие лошади стали забегать вперед. Измаил вдруг оглянулся, уперся ногами в землю и оборвал веревку.
   - Васька, оторвался! - крикнул Ленька и спрыгнул на землю.
   - Лови - уйдет! - Васька остановил лошадей, подбежал к Леньке с веревкой. - Вот это дает! Мы так с ним за три дня не дотащимся.
   Он сделал веревочную петлю, завязал ее на шее ишака, снова поставил его на привязь к телеге, сел и взял вожжи. И снова тронулись в путь. Но как только Васька разогнал лошадей, ишак уперся копытами в дорогу и остановил их.
   - На, кнутом его, - сказал Васька. - Вот это богатырь! Две лошади с места не сдвинут! Весь колхоз один вывезет!
   Ленька стал подгонять ишака, а он ни с места, словно не больно ему от кнута. Васька подошел и стал бить его как попадя, кнутом и кнутовищем.
   - Он нас решил тут оставить, - заговорил Васька. - Что делать-то? Измаил! Слушай, а если мы тебя бросим тут? Ты знаешь, что у нас волки водятся? Они съедят тебя.
   Васька взял ишака за гривку и за хвост, потянул на себя.
   - Слушай, Ленька! Давай его в повозку положим.
   - Разве одолеешь его, - ответил Ленька.
   Васька снял с телеги боковую решетку. Измаил повернулся к лошадям задом, вздохнул и закрыл глаза, словно его оставили на этом месте навсегда. Васька подвинул повозку назад, к ишаку.
   - Заходим, толкаем! - командовал Васька.
   Быстро и ловко уложили они Измаила в телегу, поставили на место решетку, пропустив через нее ноги ишака.
   - Лежи теперь до дома, - сказал Васька. - Садись, Ленька, на бок ему, чтобы знал своих.
   - Тяжело ему будет, - ответил Ленька и пристроился в задке повозки, подложил Измаилу под голову колено. - Поехали.
   С ишаком справились хорошо, но лошади путались, все норовили бежать по дороге, сбивали коренника. И вдруг Ленька охнул и свалился с повозки на дорогу. Васька бросился к нему.
   - Ленька, что с тобой?
   Ленька отнял от лица руку, не открывая глаз, спросил:
   - Крови нет?
   - Где?
   - Из носа, - Ленька снова закрылся рукой, застонал.
   - Ты что, носом об дорогу?Или об колесо?
   - Измаил... головой, - проговорил Ленька и стал вставать.
  Он качался. В голове чувствовал сильную боль. В глазах плавали огненные круги.
   - Головой мотнул - и меня по носу. У, скотина!
   Он хотел ударить Измаила, но пожалел. Ишаку, должно быть, было мучительно лежать в таком положении.
   - Вась, он так разобьет себе голову. Давай сена подложим и привяжем...
   - Жалеешь? - спросил Васька. - А он здорово тебя! Ты - как мешок. Гляжу, был Ленька - и нет Леньки. Ну-ка, посмотри на меня... Ничего не заметно. Нос слегка припух, но даже красивее стал... А как с лошадьми управимся? Дай я верхом поеду. А ты - на повозке.
   - Как хочешь.

 
11

   В поселок приехали до захода солнца. Дядя Паша осмотрел лошадей, каждой дал оценку, но, можно сказать, медалей не выдал ни одной. Кобылки мелковаты, не пойдут дальше в рост. Жеребца такого по прежним временам ни один хозяин не стал бы держать. У тяжеловоза сведено одно плечо - бесплечие - и на коленках наросли шишки, и лишь последний меринок был ничего: и для телеги и для плуга, но не на дальние дороги и не под тяжелые воза.
   - У других еще хуже, - сказал Васька в оправдание. - А жеребец под верхом как ходит!
   - А ну, прокатись, - подзадорил сына дядя Паша.
   Васька сел верхом, хлестнул жеребца и поскакал по поселку. Вернувшись, он спрыгнул на ходу и спросил:

   - Ну, что теперь скажешь?
   - Никуда твой рысак, - ответил невозмутимо дядя Паша. - Хвостом крутит, как тесто в дежке мешает. В рысаки не годится... Да ладно, - махнул он рукой. - Дареному коню в зубы не смотрят. Спасибо и за эти! А теперь ужинать...
   Ленька домой приехал в поздние сумерки. Мальчишки следом гнались - прокатиться, но отбегали от повозки, не понимая, что за животное везет Ленька. Полинка выбежала на дорогу встречать брата и тоже не села на повозку. А когда Ленька остановил лошадь в проулке, подошла мать и, посмотрев, на что дивятся ребята, спросила:
   - Сынок, это кого ты привез нам?
   - Ишака, - ответил Ленька. - В саду все в порядке?
   - Какой порядок, - вздохнула мать, - хоть милиционера зови. Целый день бахали. Того и гляди убахают кого. Вот бандитизм-то. И Варькин-то малый - как с ума сошел, мать и слушать не хочет.
   В саду раздался выстрел. Леньке стало не по себе. Слишком волю проявил Володька. Не надо было показывать обрез всем ребятам. Ленька стал торопливо распрягать лошадь, снял решетку, распутал на Измаиле веревку и с помощью мальчишек сволок его с повозки.
   Измаил, как ни в чем не бывало, засеменил по тропке мимо избы, ребята отправились за ним.
   - Смотрите, чтобы не ушел никуда! - крикнул Ленька.
   Трое мальчишек вернулись и сообщили, что Измаил встал под стенку тетки-Вариного сарая и заснул.
   - И зачем такого чудака везли? - дивилась Ленькина мать. - Как коза не корова - и это не лошадь. Право, только народ смешить.
   - Он сильный, мам, - сказал Ленька.
   - Неужели? Ну, посмотрим, на что он способен. А лошадей-то хороших дали?
   - Разных... Ну, я пошел. Посмотрю, где Измаил, и в сад пойду.
   - Ужинать! - сказала мать.
   - В Скородном накормили, - ответил Ленька.
   - У Васьки? Надо же. Ну, тогда ступай. Да останови их там, стреляльщиков-то.
   - Остановлю, - успокоил ее Ленька и направился к теткиной избе.
   Мальчишки наносили Измаилу травы. Ломали разные ветки, подносили к его губам, но он ничего не принимал, стоял, словно неживой.
   - Все! - скомандовал Ленька. - По домам. Завтра приходите кататься. Сейчас не трогайте. Он по Кавказу скучает.
   Ленька набросил на шею Измаилу веревку, привязал его к столбу и ушел...

   Еще издали он увидел в саду большой костер. Ярким пламенем освещалась листва деревьев.
   "Распалили! - подумал он. - Шалаш сожгут".
   Вдруг заметались у костра тени ребят и все бросились врассыпную, попадали в канавы. Ленька сообразил, что случилось, залег за бугорок.
   Ночь была тихая. Слышался треск дров - и вдруг метнуло оглушительным взрывом, осветило все вокруг - и легла тьма. Прошуршал по траве осколок и, словно хрюкнув, зарылся в землю. Ленька встал, закричал: "Не взрывать больше ничего!" -  и побежал к шалашу.
   Костер был разбросан. На шалаше занялось сено. Ребята сбежались из укрытий, принялись тушить пожар. Ленька подошел к Володьке и дал ему по скуле. Колька Колпаков бросился бежать. Ленька - за ним.  И вдруг напоролся ногой на что-то острое, сделал несколько шагов и сел на траву.
   Острая боль прорезала стопу. Чувствовалось, что всплывает кровь в тапок. Он разулся, тронул рукой рану, стянул рубаху и замотал ногу.
   Тапок он в темноте не нашел, попрыгал на одной ноге к шалашу, скрипя зубами от боли.
   Володька затоптал огонь, собрал в костер головешки. Он остался у шалаша один, все разбежались.
   - Берегись теперь, Колпаков, - сказал Ленька. - Ногу из-за него поранил. Что взорвали?
   - Снаряд. Нос у него был острый, как у бронебойки, - с готовностью отвечал Володька. - Я говорил: подождать тебя, а Колька взял и бросил... Мы едва успели добежать до канавы.
   - Я ему брошу, - грозил Ленька, разматывая с ноги рубаху. - Здорово поранил. Болит.
   В подошве был прокол. Ленька осмотрел рану, послюнил.
   - Ладно, пройдет... Патронов принесли?
   - Много постреляли. Штук десять осталось.
   - Где обрез?
   - Тут, в шалаше. Я спрятал.
   - Давай сюда!
   - А патронов тут нет... Ты стрельнуть хотел?
   - Не твое дело. Ищи, что говорят!
   - У него, знаешь, это... сломалось, - но стрелять все равно можно.
   - Вот что, - решил Ленька, повертев в руках обрез, - сходи за патронами - все чтобы принес! - а потом будем разговаривать.
   - Можно утром? - отговаривался Володька.
   - Сейчас неси.
   - Они тут. Только не десять. а пять.
   Володька сходил на канаву, вынул из ракитового дупла патроны, отдал.
   - Я... мы еще принесем завтра.
   А сейчас уходи отсюда, - сказал Ленька. - Понял?
   - Понял, - тихо ответил Володька и нехотя ушел из сада...

12

   Всю ночь Леньку мучила боль в ноге. Он прикладывал листья подорожника и сирени. Лишь рассвело, он сходил за тапкой и там в саду нашел "ежа" из колючей проволоки. Вокруг раны начинался нарыв. Наступать можно было лишь на пятку, и, чтобы легче было ходить, Ленька вырезал себе палку.
   На завтрак домой он не пошел, ел ягоды и ранние яблоки, потом сходил за горохом. В деревне вдруг поднялся шум: кричали мальчишки, смеялись взрослые - как будто в праздник люди сошлись на веселье. Ленька, хромая, вышел на выгон. У теткиной избы было много народу. По дороге ребята катались на ишаке. Садились верхом по двое, третий, опершись рукой, припрыгивал рядом. Ишак бежал, брыкался и, резко останавливаясь, вдруг сбрасывал седоков. Но ребята не унимались.
   Ленька сложил рупором ладони и позвал Измаила. Ишак прокричал в ответ, словно пожаловался на обидчиков, и притрусил к Леньке. За Измаилом прибежали ватагой мальчишки. Ленька прогнал их и увел ишака в сад.

   Перед обедом приехал на новом жеребце председатель. Видимо, он объехал все бригады - шерсть на жеребце лоснилась от пота.
   - Как яблоки, созревают? - заговорил он, спешившись.
   - Можно есть, - ответил Ленька.
   - Можно или уже едите? - не глядя на Леньку, спросил он. - Говорят, всех ребят тут собираешь, безобразничаете?
   - Нет, я не собираю, - ответил Ленька. - Один ночевал.


   - А с кем стрельбой занимался?
   - Я не стрелял, - ответил Ленька. - Ребята тут стреляли, когда я за лошадьми ездил... Вместо Володьки... Его не было... Тетка Варя попросила.
   - Знаю. За это хвалю.
   Председатель заглянул в шалаш, копнул сапогом золу и, подняв стреляную гильзу, спросил:
   - Из чего стреляли?
   - Не знаю, - ответил Ленька, краснея, - не видал. Они говорили, что в огонь бросали патроны...
   - Не учись врать.
   Леньку прошибло пОтом. Было неловко за вранье и обидно, что председатель отберет обрез.
   - За огнестрельное оружие судят, - сказал председатель, - но поскольку ты сторож, разрешаю тебе временно пользоваться. Только вот, что за штука, покажи.
   Ленька вытащил из-под сена обрез. Председатель повертел его в руках, улыбнулся и вернул.
   - Тоже мне - оружие нашли. Если из него еще можно стрелять, то холостыми только, пули из патронов повынимай. А ребят - подальше отсюда.
   - Ладно, - ответил Ленька.
   - А что с ногой? - заметил председатель.
   - Наколол. - Ленька показал "ежа". - Кто-то бросил...
   - В войну чего только не набросали... К доктору, может, надо?
   - Нет, - ответил Ленька. - Заживет.
   - Ну, смотри.
   Председатель сорвал несколько яблок и через луг ускакал в деревню. Ленька сел на Измаила, объехал сад и спрятался в шалаш. Боль в ноге утихла и он уснул.

   Проснувшись, он увидал Измаила, стоявшего задом к шалашу. Вскочил в тревоге, забыв о больной ноге, и сразу застонал, сел. В саду вдруг послышался шум - трясли яблоню. Ленька оттолкнул от шалаша Измаила, сел на него и направился туда, где слышен был шум.
     Два мальчугана слетели с яблони и скрылись в кустах. Ленька погрозил им и вернулся к шалашу.
   Сестренка принесла ему обед и письмо от брата. Ленька сперва принялся читать письмо.
   - Вслух почитай, - попросила Полинка. - Володька читал, да он по одной буковке, а какие и не знает... Ой! А что у тебя с ногой?
   - Распорол ногу, - ответил Ленька. - Матери не говори.
   - Как же не говорить! А если у тебя нога болеть будет?
   - Не будет. Не мешай читать.
   Брат находился в Ярославле. В письме он сообщал, что скоро будет на новом месте. Письма не велел писать. Многим были приветы, а потом стихи, сочиненные им:

У родной избушки
Белая береза.
Фартуком старушка
Утирает слезы.
Ждет она сыночка,
Ждет с войны родного
И ласкает дочку
И сынка другого.

   - Это он про нас, - сказала Полинка. - И мать так сказала.
   У Леньки навернулись на глаза слезы. Он наклонил голову, чтобы сестренка не заметила слез, дочитал письмо и положил его на сено.
   - Лень, а ты без рубахи?! Как же так? - спросила Полинка.
   - Ничего, в фуфайке побуду, пока нога пройдет.
   - Хочешь, я сбегаю за рубахой?
   - Сбегай. И тряпку подходящую найди.
   Полинку словно ветром подхватило, понесло из сада.
   Обедал Ленька, лежа на животе. Перед ним стоял Измаил, поводил ноздрями и помахивал головой, словно завидовал. Ленька оставил ему немного щей, но Измаил лишь замочил верхнюю губу и отвернулся.
   - Не хочешь? Тогда не смотри на меня. Иди траву ешь.
   Измаил словно понял Ленькину речь, пригнул голову и отошел.
   А Ленька наелся и выбрался из шалаша на солнце.
   Полинки не было долго. Он не заметил, как она подбежала к шалашу. Услышал, как она уже совсем рядом, закричала:
   - А ишак что-то съел!
   Ленька бросился в шалаш. Измаил жевал письмо. Ленька схватил белевший в губах ишака листок и вырвал лишь окончание письма.
   - Стих съел, да? - спросила Полинка. - Зачем ты его приваживаешь? Он у тебя все поест.
   Ленька выгнал Измаила и стал перевязывать ногу.
   - Ужин принеси, - сказал Ленька сестре. - И бумагу с карандашом принеси. Письмо напишу брату.
 

13

   Вечером к Леньке пришли ребята, но он рассказал им о председательском предупреждении, и они, посидев у шалаша, скоро ушли. Ленька улегся спать, но не заснул, мешала боль. На подошве рос нарыв. Он решился уйти, переночевать дома, а утром пораньше снова вернуться в сад. Оседлал ишака, верхом поехал в деревню. На выгоне встретился с тетей Варей, она шла с Володькой в сад.
   - О, племянничек, ты это? А я к тебе иду. Поругать вас обоих хотела. Что ж это вы скандалите? Что не поделили? Я его прогоняю в сад, помочь тут тебе караулить, а он - в слезы... Чтобы этого больше не было! - прикрикнула она на Володьку. - Идите вместе!
   Володька направился к саду. Ленька повернул Измаила, поехал следом. За деревней Володька подошел к Леньке, сунул ему в руку патроны.
   - Четыре штуки. Нашел...

   А через два дня Леньке пришлось ехать в Спешнево с больной ногой. Вместе с Володькой приспособили под упряжку двухколесную тачку, впрягли в нее Измаила, набросали в тачку сена, Ленька сел и покатил за деревню.
   В Спешневе он надеялся увидеть Зинку. Решил к ней заехать после больницы, когда на его ноге будет белый бинт.Зинка увидит и начнет расспрашивать, что у него с ногой. В шутку он скажет, что ранило. Так они и разговорятся. Потом, когда залечится нога, он снова придет в Спешнево, а вообще может и с больной ногой приехать, на Измаиле.
   В больнице Леньке разрезали нарыв и наложили на ногу повязку. Было мучительно больно. Ленька тогда решил лечь в тачку, как отпустят, и ехать сразу домой. Но через некоторое время боль в ноге прошла, стало легко, и он направил Измаила к Зинкиному дому.
   Перед окнами на траве играли две девчонки. Ленька остановил Измаила, спросил, есть ли кто в избе. Черноголовая девчонка поднялась, удивленно посмотрела на ишака, на Леньку и его забинтованную ногу.
   - Есть ли кто дома? - спросил Ленька.
   - Зинка дома и бабка.
   - Позови, - попросил Ленька.
   - Они в огороде. Сам сходи.
   - У меня нога болит. Видишь, завязана.
   Девчонка подбежала к калитке, крикнула:
   - Зинка, иди - тебя зовут.
   Ленька слышал отдаленный Зинкин голос, поправил кепку, больную ногу выставил вперед.
   - Она спрашивает, зачем, - сказала девчонка Леньке.
   - Попить, - ответил Ленька, не придумав, зачем ему нужна Зинка.
   - Пить просит! - крикнула девчонка в огород.
   - Вода в сенцах, - донеслось с огорода. - Дай, пускай попьет.
   Девчонка прошмыгнула в сени, вынесла литровую кружку с водой. Тонкая ее ручонка дрожала от тяжести, вода плескалась на платье.
   - Вот, - сказала она.
   Ленька схватил кружку. Пить ему совершенно не хотелось, но отказаться от воды не посмел, взял кружку, поднес к губам. Запах воды показался ему неприятным, но он приложился и стал пить большими глотками. Девчонка смотрела на него, словно жалея, что ему предстоит выпить столько воды. Ленька не допил, выплеснул остатки на Измаила.
   - Где ты взял такую лошадку? - спросила девочка.
   - Нигде не брал - нам дали. Когда Зинка ездила за лошадями, я тоже ездил - и получил. Только это не лошадка - ишак, маленький ослик.
   - Ослик?! - удивилась девочка. Она позвала подружку: - Танька, это ослик. А зачем ты на нем катаешься? Ему тяжело.
   - Он сильный, - ответил Ленька.
   - Сейчас я Зинку позову.
   Девчонка порхнула к калитке, взобралась на перекладину, закричала:
   - Зинка, иди скорее, ослик приехал... Ну, скорее!
   - Чего раскричалась-то? - отозвалась бабка. - Я вот тебе, сатана! Картошку полоть шла бы.
   - А я не тебя зову, - ответила девчонка.
   - Ну, и нечего... Слезь, не то с крапивой приду!
   - А я убегу. Ты меня не догонишь.
   - Зато отец с работы придет с ремнем, - ответила бабка.
   Девчонка подбежала к Измаилу, поднесла ему ветку чернобыльника.
   - Садитесь, покатаю вас, - сказал Ленька и сел на край тачки.
   Девчонки бросились в тачку. Ленька стегнул Измаила. На дороге собрались ребятишки, закричали:
   - Эй, покатай!
   - Эй в лес ушел, - ответила Зинкина сестренка.
   Ленька спросил ее:
   - Как тебя зовут?
   - Егозой.
   - Это дразнят.
   - А Женькой меня никто не зовет. Зинка только, когда ей что-нибудь надо.
   - Жень, а Зинка ходит на вечеринки?
   - Она там и пропадает.
   - Жень, а у нее жених есть?
   - У нее все женихи. Она только сама не знает, какой из них настоящий. Пронины двойнята обои женихами. Нарядятся - во какие! - под окна подглядывают. - Женька дергала плечами, словно хотела показать, что Зинкины женихи - ничто. - Она в Москву осенью уедет.
   - Жень, а ты сделаешь, что я тебя попрошу?
   - Да проси, жалко мне, что ли.
   Женька смотрела в сторону. Забудет она все - не зря егозой прозвали.
   - Жень, ты скажи Зинке, что Ленька каменский приезжал.
   - Она тебя знает?
   - Знает. Еще скажи, что я приду на вечеринку, как нога подживет.
   - Скажу.
   - Обязательно скажи, - попросил Ленька.