"...В книгах живут думы прошедших времен..." (Карлейль Т.)

Ленька-садовник 4


  Повесть

  Алексей Леонов
  Рисунки Т. Капустиной

 
   День вечереет, небо опустело. Гул молотилки слышен на гумне...
  Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.
  (И. Бунин "Вечер")

 

  14

   После операции нога быстро стала заживать. Прошла неделя, Ленька уже почти не хромал, но еще по привычке ходил с палкой: и опираться на палку приятно, и мальчишек можно припугнуть.
   Начался сенокос. Ленькина мать ходила косить на дальние поля, где были густые и высокие пыреи, а Ленька подкашивал у сада, откуда сам и стал перевозить сено к дому.
   Измаил возил тачку с сеном ходко, а порожняком гораздо тише ходил, словно обдумывал что-то очень важное. Случилось однажды, что он ничего не ел весь день, отказался пить, а вечером, когда Ленька приехал на нем в сад и отпустил его, ишак вдруг закричал, испугав и Полинку, и самого Леньку, накричался и убежал в деревню.
   - Заболел, что ли? - проговорил Ленька. - Я мало сена-то на тачку накладывал. Дед Яша говорил, что в горах на ишаках много возят.
   - Заморился он, - сказала Полинка. - Не надо было его трогать. Пускай гулял бы.
   - Ладно, иди ужинать, а я посмотрю, где Измаил.
   Измаил стоял у теткиного сарая, где провел первую ночь пребывания в Каменке. Ленька подошел к нему, погладил его, потрепал по шее, но ишак только отвернулся.
   - Не хочешь дружить, тогда и не приходи, - сказал Ленька и зашел в избу.
   Няня Варя была одна дома. Он спросил, где Володька.
   - Недавно к тебе, сказал, пойдет. Разве нет его в саду?
   - Может быть, он уже там, - сказал Ленька.
   - Сейчас-то туда идешь?.. Ну, смотрите там, без баловства чтобы.
   - Ладно, - ответил Ленька и вышел на улицу.
   Он хотел было слазить в пруд за своим кубарем, но побоялся за ногу; он ее еще завязывал, чтобы не наколоть молодую кожу, а в пруд лезть - надо развязывать.
   На выгоне Леньке встретилась Прасковья Прокошина, спросила:
   - Лень, ты все сено-то перевез?
   - Нет, - ответил, - на другой раз осталось.
   - А ишак ничего возит-то?
   - Хорошо.
   - Где ж он теперь-то стоит?
   - Сбежал от меня - у нянькиного сарая.
   - До утра там будет?
   - А куда он денется. Он никому не нужен.
   - Да как так не нужен. Плохо ли - сено-то перевезть по погоде? Ты вот всех перехитрил...
   Ленька шел и думал, чем он всех перехитрил. Мать весь день ему выговаривала, что с такой животиной одна морока и больше сена растрясется по дороге, а эта баба завидует.

   Всходила луна, но небо было в тучах, посветлело ненамного. Луна незаметно миновала полоску от земли до туч, посветила и скрылась.
   В саду Ленька решил сразу лечь спать: намаялся за день. От канавы он вдруг расслышал шум в яблонях, показалось, что ветер набежал, но вдруг стихло и в другом месте шумнуло. Ветер так не дует: или все деревья разом охватывает и катит шум валом, или налетает равномерными порывами, с поворотом.
   Ленька, забыв о ноге, но прихрамывая по привычке, бросился за кусты. От шалаша отходили двое. Один из них тащил что-то за собой. На миг открылась луна и снова утонула в тучах. Ленька бросился за шалаш, достал из дупла обрез с патронами.
   Снова вынырнула луна. Послышался разговор:
   - В шалаше никого - тряси, братва...
   Ленька поднял вверх обрез, оттянул головку затвора и отпустил. И оглушительный звук, и пламя разом хлестнули по тишине и темным деревьям. На мгновение осветилась листва - и кто-то прошумел по траве, упал на землю, заныл в испуге. Ленька переметнулся к другому кусту и снова выстрелил вверх.
   В саду наступила тишина, но от деревни вдруг послышался конский топот и понукание лошади. Звякнули удила, и раздался голос:
   - Кто стреляет? Выходи сюда!
   Ленька узнал председателя, отозвался, вышел на канаву и сказал, что чужие ребята приходили воровать яблоки.


   Председатель развернул жеребца и вот уже скрылся из виду. До Леньки скоро донеслись крики, плач, потом стихло и вернулся председатель. Он подкатил к шалашу и бросил несколько мешков.
   - Держи добычу. Утром отнесешь кладовщику. А ты молодец! Только стрелял-то без пуль?
   - С пулями. Не успел разрядить. Я вверх.
   - Смотри, опасно так. Завтра покажешь мне патроны. Понял?
   - Понял. Разряжу утром, - ответил Ленька.
   - Ну, смотри, - Председатель подъехал к яблоне, сорвал яблоко, белый налив, и откусил: - День ото дня спелее. Скоро можно и собирать. Ты как думаешь, можно?.. К зиме на валенки заработаешь.

   В шалаше на ночь Ленька не остался, устроился на раките между сучьев. Место было удобное: толстый ствол клонился над канавой, с боков от него поднимались кверху молодые побеги, между ними можно было и сидеть, и лежать. Пройди под ракитой - и не заметишь, что над тобой человек.
   Уснуть Ленька не мог, хотя чувствовал себя в полной безопасности. Вначале он прислушивался, не вернутся ли ребята за мешками, потом обдумывал председательские слова про валенки к зиме.
   Гармонь в деревне давно затихла, светлеть стало. В небе поредели тучи, словно на речное мелководье выходила луна. В отдалении послышались ребячьи голоса, они приближались к саду. Ленька узнал своих: чужие подошли бы молча. Ребята стали звать его, шумно подвалили к шалашу.
   - Нет его, - сказал Васька. - Дома, наверно.
   - Яблок нарвем?
   Ленька узнал голос Кольки Колпакова. Рванулся, хотел спрыгнуть на землю и броситься к шалашу, но сдержался. Ребята не стали подходить к яблоням, направились в деревню...

   Спать на раките оказалось неудобно. Казалось, как станешь поворачиваться - упадешь.
   Проснулся Ленька рано, лишь потянуло утренним ветерком с луга. Он спустился с дерева, ноги словно отвыкли от земли, держали нетвердо. Размявшись, он вышел к яблоням и на одной из них увидал на суку кепку, словно большое птичье гнездо. Ленька снял кепку, под подкладкой нашел две самокрутки, несколько спичек и терку от коробка, под яблоней нашел алюминиевую расческу-самоделку. Находки эти рассмешили его.
   "Кому-нибудь отдам, - решил Ленька и отнес находки в шалаш. - А может быть, сами придут еще и за мешками, и за этим.

   На одной из яблонь был обломлен сук.   Ленька срезал его и пошел в обход. На лугу, ниже сада, вдруг раздался крик ишака. Ленька перепрыгнул канаву и с бугра увидал такую картину: ишак стоял на дороге, впряженный в большую тачку. На тачке сидела бабка Прокошина, дергала вожжи, а у оглобли стояла Прасковья и била ишака держальнем вил. Ишак сворачивал к протоке, но его не пускали. Ленька спрятался за куст на канаве, приставил ко рту ладони и прокричал, подражая ишаку: "Иу-иу-иу". И тогда же до него донесся шум бабьего переполоха. Ленька, выглянув из-за куста, не увидал ишака на месте. Измаил свернул на его крик с дороги, внезапно остановился, пригнув голову, тачка при этом накатилась на него сзади и шорка снялась с головы. А вожжи, должно быть, ветхие были, порвались.
   Измаил вылетел на бугор, Ленька окликнул его вполголоса. Ишак сразу перешел на тихий, семенящий шажок, словно одолевал горный путь с пропастью у самых ног. Прасковья с бабкой, бранясь, взяли тачку и потащили ее в деревню.
   Когда Ленька подошел к шалашу, Измаил стоял на своем месте и дремал, словно и не уходил никуда.
   - Что, побывал в гостях? - заговорил Ленька. - В другой раз не будешь убегать.
   Измаил отвернулся, опустил уши.
   - На меня не обижайся, нечего. Я на тебе не много возил. Совсем без работы хочешь прожить? Мне тоже, может быть, не хочется сад караулить, а я и днем и ночью тут. Поедем завтракать.
   Ленька взял мешки, положил Измаилу на холку, сел сам верхом и отправился домой.

 

  15

   На одной неделе пришли с фронта сразу двое: Ленькин сосед, Андрей Ерохин, с простреленной рукой, и по болезни легких был отпущен брат Шурки Белого, Иван Филиппыч. Дни этой недели были праздничными. К Ерохиным вместе с матерью позвали на обед и Леньку и, словно взрослого, посадили за стол рядом с Андреем. В разговоре Андрей часто обращался к Леньке, называл его своим соседом, помощником. А его жена, Шура, насчитала столько за Ленькой заслуг, что ему совестно от этого стало.  Он, наверное, никогда не вспомнил бы, что помогал ей стоговать сено, что на погребе починил притвор и поправил крышу.
   - Не хвалите, нечего, - говорила Ленькина мать. - Балуются больше, чем работают. Стрельбу устраивают каждый день.
   - Стреляют? Из чего, сосед? - спросил Андрей.
   - Не из чего, так, - ответил Ленька. - В огонь кладем патроны...
   - Хорошие у вас патроны - на деревню осколки летят!
   - Это давно было и без меня, - возразил Ленька.
   - Стрельбу надо бросить, - сказал Андрей. - Отцы, братья на фронте погибли, а вы тут стреляете не по делу.
   - Бывает, по делу, - возразил Ленька. - Чужие за яблоками приходят.
   - За яблоки по людям не стреляют.
   - А я не по ним - вверх.
   - Я посмотрю, из чего вы там стреляете, разберемся, - закончил Андрей разговор о стрельбе.
   Война шла уже далеко на западе. Андрей говорил, что скоро войне придет конец - и вернутся все, кто останется в живых до ее окончания. Сам он ходил по деревне, осматривал избы, победневшие хозяйства, говорил:
   - Куцая деревня стала. Трудно теперь подняться ей без мужиков.
   - Залатаемся, - отвечали ему. - Общим усилием поднимемся.

   Председатель ежедневно заезжал на рессорной тележке в сад, приказывал Леньке набрать мешок яблок.
   - На работу повезете, да? - спрашивал Ленька.
   - На работу, - отвечал председатель.
   Однажды он указал на коричневую и на антоновку: "Чтобы с этих яблонь не срывать ни яблока". Коричневая была вся красная от плодов, на антоновке сучья обвисали от тяжести крупных восковых яблок. Ленька потом обошел весь сад и не нашел равных этим яблоням. Председательский наказ он дал слово исполнить.
   Как-то в полдень в сад пришла бригадирша, Володькина тетка по отцу. С ней была Васькина мать и Ленькина соседка. Они подошли к шалашу, заговорили разом:
   - Сторож, ты что же нам на работу яблок не присылаешь? Мы там на жаре...
   - Не присылаю?! - удивился Ленька. - Председатель каждый раз берет... Говорил, на работу.
   - Он другие бригады больше любит.
   - Рвите, - сказал Ленька и указал на яблони, с которых можно рвать. - Завтра опять приходите. Или сам привезу.
   - Привези. Лошадка-то при тебе стоит, - сказала бригадирша. - Да попробуем, не будет ли она снопы возить. Колхозу прислана помогать, а только траву вытаптывает.
   Измаил, словно понял, что говорят о нем, ушел от шалаша. Бабы посмеялись, и Ленька направился вместе с ними, чтобы стрясти им яблок.
   На ночь поднялся ветер. Пришли к Леньке в сад Володька с Колькой. Костер разводить не стали, поговорили впотьмах и легли спать.
   Ветер шумел в деревьях. Слышалось, как падали яблоки, вначале часто, потом все реже. Ленька беспокойно вздыхал:
   - Все яблони отобьет. Завтра и не собрать одному.
   - Я помогу, - вызвался Колька. - Все равно мне делать нечего. А потом пойду в сельсовет записываться в ремесленное.
   - В ремесленное? - переспросил Ленька. - Кто тебя возьмет с тремя классами.
   - Я запишу пять.
   - А справка?
   - Переправлю...
   Ветер вдруг прервался. Ленька расслышал скрип, вскочил.
   - Ребята, тихо. Кто-то на подводе...
   Он бросился к раките, выхватил обрез. Вспомнил о заказанных председателем яблоках, пошел к ним.
  
Послышался разговор двух женщин:
   - Не видать их тут. Месяца бы дождаться.
   - Потише там...
   - Какой тебя домовой тут услышит. Малый теперь спит или домой ушел.
   Володька потянул за рукав Леньку, шепнул:
   - Там, на яблонке, Ксюшкина мать...
   - Знаю, - ответил Ленька. - Внизу - Параша Прокошина.
   Он поднял вверх обрез, оттянул головку затвора, отпустил. Выстрела не получилось.
   - Осечка, - проговорил Колька Колпаков.
   - Молчи! - шикнул Ленька и снова поднял над головой обрез. В листве блеснуло пламя. Оглушительный выстрел затопил шум ветра. Истошно закричала на яблоне Ксюшкина мать Наталья.
   Ленька испугался вначале: она кричала так, словно ее прошило пулей. Но стрелял он в сторону от этой яблони. И вдруг совершенно спокойно проговорила Прасковья:
   - Чего ты орешь, дура! Я вот сейчас ему стрельну. Испугалась. Если бы мы без разрешения... Рви, пускай стреляет.
   - Ну их, эти яблоки, - ответила Наталья. - Связалась с тобой...
   - Рви, говорю! - настаивала Прасковья. - За стрельбу ему завтра же попадет от Василь Власыча... Иди, малый, отсюда!
   - Я тебе пойду сейчас! - ответил Ленька. - Берегись - стреляю!
   И снова выстрел потряс воздух. Наталья взмолилась, говоря, что яблоки ей не нужны, что по оплошке такое вышло. Она торопливо пробежала мимо ребят к дороге. Прасковья обругала ее и, пригрозив Леньке, взяла тележку.
   - Не отдавать тачку, - сказал Ленька.
   Колька разом сволок мешок, до половины наполненный яблоками, а Ленька с Володькой удерживали тележку. Прасковья бросала оглобли, отгоняла ребят, но они снова приставали, лишь она бралась за тележку. В слезах и ни с чем ушла она из сада...


16


На второй же день Коржков прикатил на жеребце в сад. Не слезая с телеги, сказал:
   - Мальчик, иди домой. Будешь ходить на работу по наряду. Я вижу, тебе надоело тут. Обрез отдай мне - или будешь иметь дело с участковым.
   Ленька отдал оружие. Патроны оставил в дупле. Взял свои вещи и, не проронив ни слова, ушел из сада.
   Дома его встретили с утешениями. Мать говорила, что нечего переживать. Тут день отработал и свободен, а там ни дня, ни ночи покоя. Еще она говорила, что они от него совсем отвыкли, уж и забыли, какой он есть. А брат перестал писать, мать не сдержала слез - не случилось ли что там с ним...
   Приходила няня Варя и тоже утешала Леньку, но все равно ему казалось, что теперь сад останется без присмотра, будут обломаны все яблони, зимой их обглодают зайцы. Ленька лежал в сене и молчал.
   Под вечер к нему подошел Андрей. В руках у него был широкий офицерский ремень. Он держал ремень сложенным вдвое.
   - Пороть, парень, тебя пришел, - пошутил Андрей, - чтобы с бабами не воевал. - Он присел рядом с Ленькой, тронул его за коленку: - Слышал я ночью твою стрельбу... С Василь Власычем ты, дорогой, мал бороться. Это все равно что воробью против ястреба... И грамотенкой ты слаб. Какая у тебя грамота. Надо по закону действовать, а ты?
   - И я по закону...
   - Бабы шли по дороге через сад, а ты напал на них с обрезом. Так они говорят! А пускай бы они набрали яблок, донесли бы до дома, тут бы ты их у порога и зацепил... Но, не горюй. Мы еще с Василь Власычем схватимся.

   Ленька решил сходить вечером в Спешнево. Из ребят с ним вместе пошел один Колька Колпаков.
   Еще издали ребята услыхали гармонь, пенье частушек, заторопились. Колька ростом был меньше Леньки, отставал от него и старался заговаривать Леньку, чтобы сбить его с быстрого шага.
   - Лень, потом провожать пойдешь ее? - спрашивал Колька.
   - Пойду.
   - А где мне тебя ждать?
   - У погоста.
   - Да, там страшно.
   Ленька не сбавлял шаг.
   У сельсовета было многолюдно. Кругом стояли взрослые девчата, перед ними - подростки. Вокруг сновали ребятишки поменьше. Такие, в Ленькином возрасте, были степеннее, уже вроде бы за женихов, и покрикивали на меньших, укрощали их. На гармони играл Зинкин брат. Ленька стал искать Зинку.
    Она плясала. Он пробился в круг и, забыв о Кольке, стал следить за ее движениями. Плясала она лучше напарницы, хотя та была старше ее. Голос Зинкин тоже был звонче и веселее. Напарница, казалось, ни на кого не смотрела, а Зинка бросала взгляды вокруг себя. И не раз взглянула она на Леньку, и вдруг улыбнулась ему и легко задела рукой по его лицу.
   Как много передумал Ленька за несколько минут! Как прекрасны стали вокруг него люди!
   К нему протиснулся Колька, проговорил:
   - Ты тут, а я тебя там обыскался. Пойдем бегать с ребятами - чего тут стоять?
   Ленька отпихнул его от себя, сказал:
   - Бегай и не подходи ко мне. Понял?
   - Ага, - ответил тихо Колька и ушел из круга.
   Пляска закончилась. Зинка встала рядом с Ленькой, сказала ему "здравствуй" и спросила:
   - Вот и к нам пришел?
   - Ага, - протянул Ленька и почувствовал, как прилила кровь к ушам, к лицу: "Ага!" - передразнил он себя. Как будто нельзя было сказать: "Да, пришел посмотреть, как у вас веселятся"
   Вот бы Зинка спросила что-нибудь еще...
   - Пойду, - сказала она и отошла от Леньки, но вернулась и спросила: - Из ваших в ремесленное никто не записался?
   - Никто, - ответил Ленька. - А ваши записались?
   - О, мы всем селом! Хочешь, запишу тебя сейчас? Вербовщик тут, в сельсовете.
   - А куда? - спросил Ленька.
   - Спрашивает еще! В Москву набирают. Мы в Москву едем. Согласен?
   - Согласен, - ответил Ленька. - Только чтоб вместе, ладно?
   - В одну же партию, чудак!
   Она взяла Леньку за руку и повела в сельский совет записывать его в ремесленное училище.

 
  17

   О своем решении уехать из деревни Ленька никому не сказал. Он много думал об этом, был молчалив. Отъезд то пугал его, то вызывал бесконечные мечтания, как он попадет в Москву, выучится, вырастет, станет работать, потом вернется в деревню и все здесь наладит, чтобы все были счастливы и никто не был бы обижен...
   На второй день его послали на работу, но работа была дана словно в наказание. Он, один из мальчишек, должен был вместе с девчатами и женщинами носить на носилках к току снопы. Ребята должны были везти на волах зерно, а его отправили в поле.
   В поле никто не напомнил Леньке о саде. Женщины шутили, говоря, что теперь с мужиком дело пойдет горячее. Вначале Ленька на шутки улыбался, потом стал злиться. Он порывался уйти с поля, но сдерживался. Ведь через два дня в район на комиссию, а потом и свободен - в Москву...
   В деревне простучала телега, ехал председатель. Бабы стали разбирать носилки.
   - А ты, Лень, с Надькой останешься, - сказали Леньке.
   При насмешках над ним он не раз краснел, а теперь, словно его подожгли, снова вспыхнул весь. Надька Коржкова смотрела в сторону, видимо, она тоже смутилась. Кто-то добавил:
   - Беритесь, ребята. Вы у нас будете как женишок с невестой.
   Ленька повернулся и пошел к дороге. Вслед ему закричали: "Куда ж ты, мальчик? Надька без напарника останется". Но он не обернулся. На дороге повстречался председатель. Он проехал с улыбкой - у него всегда была насмешливая улыбка. Посмотрел на Леньку, остановился и спросил:
   - Мальчик, а ты далеко? Тебя же зовут.
   Ленька почувствовал, что Василий Власыч смотрит на него презрительным взглядом уверенного в себе человека. Но не обернулся, ушел.
   Мать должна была молотить цепом на току рожь. Но молотьба еще не началась. Ленька свернул на огороды и садами пошел к дому, чтобы не встретиться с матерью: она уговорит вернуться на работу, ее он послушает, а там будут над ним еще больше смеяться.
   За малинником у ограды была узкая полоска мягкой травы. Ленька сел, скрывшись от всех. Так он уходил всегда, если его обижали, прятался то в конопле, то в кустах на одоньях и отсиживался, пока не проходила обида. Тогда он придумывал разную месть своим обидчикам, но всегда эта мысль доходила до одного: "Когда вырасту..." Теперь он не думал, что ему надо расти, а думал, что надо учиться, пусть на него потом посмотрят, каким он станет.
   Из-за вишен вышло солнце, переплело малинник лучами. И скоро Ленька задремал.
   Проснулся он от шепота, казалось, что кто-то говорит ему на ухо: "тише" и еще что-то. Он открыл глаза, увидел: солнце уже подошло к избе. Встанет над крышей - обед. Придет мать. Она теперь узнала, что он отказался от работы, переживает - и за обедом будет неприятный разговор.
   В малинник вошли двое. Ленька по платьям узнал Полинку и Шуру.
   - А потом к нам пойдем... - сказала Шура.
   Малину обирали к обеду, ели с молоком. Ленька пригляделся к сестрам - у них не было с собой никакой посуды. Он кашлянул. Девочки затихли, пошептались, но снова принялись обирать малину.
   - Что ж вы делаете! - крикнул Ленька.
   Сестер словно подкинуло с земли и отшвырнуло из малинника к грядкам, а там Ленька и не видал, в какую сторону их снесло. Он посмеялся над ними. Днем, в своем саду, брата испугались. Положись в чем-нибудь на таких. И вдруг за оградой они закричали::
   - А, Ленька, Ленька! Мы так и знали.
   Ленька встал.
   - Почему малину едите?
   - Нет, мы посмотреть, поспела ли она, - стала оправдываться Полинка.
   - Я вам посмотрю! - пригрозил Ленька. - Люди с работы придут, а обедать нечем будет. Возьмите кружки и обирайте к обеду.
  - Сейчас, - ответила Полинка. - Ты от кого спрятался?
  - Ни от кого.
   - Знаем - от председателя. Ты снопы носить не стал.
   - Откуда ты знаешь?
   - На току сказали. А Надечка твоя плакала, что ты не стал с ней работать - домой ушла... Лень, что тебе теперь будет?
   Ленька сел на траву, рядом присела Полинка.
   - И из сада он тебя прогнал, и тут... - у нее показались на ресничках слезы, задрожали губы. - Жалко мне тебя.
   - Чего меня жалеть? Ничего мне не будет! - злясь, ответил Ленька.
   - Да, он отца нашего не любил, и тебя...
   - А я его тоже не люблю, даже ненавижу - поняла?
   - Поняла, - ответила Полинка. - Ты сиди тут, не показывайся ему, и ничего он не сделает. Я тебе поесть буду приносить.
   Ленька улыбнулся, сказал:
   - Я, может, уеду куда-нибудь...
   - Правда, Лень, уезжай. Поживешь там, а потом приедешь.
   - Я хочу совсем уехать, - сказал Ленька.
   - Совсем еще лучше. Пускай они тут сами работают.
   Ленька помолчал. Ему захотелось открыть сестре тайну, что он записался в ремесленное, но не решался огорчить вдруг и ее, и мать.
   - Пускай он издевается, - говорила Полинка. - Придет с войны отец с Мишкой, - он тогда узнает.
   - Ты никому не расскажешь, если я тебе скажу... скажу об одной вещи? - спросил Ленька.
   - О какой вещи? - испугалась Полинка.
   - А никому не расскажешь?
   - Нет, не расскажу, - настороженно следя за братом, ответила Полинка. - Хочешь, честное слово дам - не расскажу?
   - Смотри, - предупредил Ленька и, остановив взгляд на крупной красной малине, заговорил: - Я, правда, уеду от вас... Записался я в ремесленное училище... вчера.
   Полинка пересела, отстранилась от Леньки. Снова у нее задергались губы, замигали ресницы.
   - В Москву поеду, - продолжал Ленька. - Учиться там буду, потом работать... Ты только никому не говори, поняла? Через два дня на комиссию, потом повезут совсем.
   Полинка встала, всхлипнула. Ленька, не повернув к ней лица, еще раз наказал никому не говорить об отъезде.
   - Ладно, не скажу, - выговорила с плачем Полинка и убежала из сада.

   Оттого, что Ленька рассказал об этом, и самому ему стало грустно и не захотелось вдруг расставаться с садом, с матерью, с Полинкой. Без него в колхозный сад будут лазать ребята, а матери придется самой и в МТС за керосином ездить, и зерно возить в поставки, и пахать, а Полинку каждый сможет обидеть. Избу перестраивать собрались - без него трудно будет матери с этим справиться... И деревья больше никто не будет сажать у дома. "Откажусь", - промелькнула мысль. Но из-за деревни донесся стук тележных колес, - из Глотова возвращался председатель. Ленька разом замял мысль об отказе от поездки в Москву.
   - Уеду, уеду, - решил он и встал.
   В сад торопливо вошла мать. Волосы у нее были растрепаны, платок она держала в руке. Следом за ней шла няня Варя.
   "Ну, рассказала, - догадался Ленька. - Сейчас начнется... Слезы надоели, все только знают - плакать".
   Ленька вышел навстречу матери с теткой. Все равно, когда говорить об этом. Прятаться, носить в себе то, что скоро узнается само собой, тоже тяжело. Он печально улыбнулся матери. Она остановилась, посмотрела на него, словно не видала много лет, и спросила:
   - Сынок, это правда, что сестра-то мне сказала?
   Полинка стояла у калитки. Ленька бросил на нее неодобрительный взгляд, сказал матери:
   - Правда. В Москву.
   Мать застыла на месте. Ленька не смотрел ей в лицо. Он видел ее руки, жилистые, напухшие от цепа, платок, упавший к ногам, и ноги в самодельных тапках, пыльные, исцарапанные соломой. Она вдруг шагнула к нему, обняла его, прижала к себе и сказала со слезами:
   - Что ж, поезжай. Тут учиться война не дала, а теперь какая учеба будет? - поезжай. А война кончится, отец, может, вернется. Мишка... Полинка подрастет... Мы уж тут как-нибудь, а ты поезжай...



назад окончание




-
1 - 2 - 3 - 4 - 5 -

 
____________________________________

 

 
Этот сайт был создан бесплатно с помощью homepage-konstruktor.ru. Хотите тоже свой сайт?
Зарегистрироваться бесплатно