Лев Разгон

Пять путешествий Пржевальского

Главы из книги "Открыватели"

  

    О задачах этого путешествия Пржевальский писал в докладной записке Русскому географическому обществу.
   "Вся восточная нагорная Азия от гор Сибирских на севере до Гималайских на юге и от Памира до собственно Китая до сих пор так мало известна, как Центральная Африка... Даже об орографическом строении всей этой громадной площади мы имеем большей частью лишь гадательные данные; о природе же этих стран, т.е. об их геологическом строении, климате, флоре и фауне мы не знаем почти ничего".
    
Путешествовать на этот раз предстояло по чужой стране, веками недоверчиво и даже враждебно относившейся к иностранцам. Но сначала необходимо было в столице Китая получить разрешения посетить малоизвестные окраины этого огромного государства.
   Жить в Пекине пришлось  немного дольше, чем предполагалось. Получение разрешения на путешествие было обставлено такими оговорками и проволочками, что у Пржевальского кончалось уже терпение. Наконец, разрешение получили и можно было начать путешествие.
   Возможности отряда Пржевальского были небольшими: восемь верблюдов и две лошади. Пока отряд шел по Центральному Китаю, все обстояло хорошо. Пересекли великую китайскую Желтую реку - Хуанхэ, прошли узкими и пыльными дорогами вдоль полей, где тщательно обработан каждый клочок земли и каждая травинка, казалось, взята на учет... Чем ближе к Монголии, тем скуднее и безжизненней становилась природа, тем реже и беднее попадались города и деревни.
   Главной же целью Пржевальского была таинственная, малоизвестная страна "Тангутов", откуда начинался Тибет - уже и вовсе неизвестная страна, где еще не побывал ни один европеец. Но, чтобы подойти к Тибету, надо было пройти пустыню Гоби и всю Внутреннюю Монголию.



  
   Испытание пустыней было для Пржевальского и его отряда совершенно новым и непривычным. Гоби и Монголия ничем не напоминали забайкальские степи с их богатейшей растительностью, неистощимой живностью. Охотиться тут было не на кого. Пользоваться приходилось продуктами, которые взяли с собой. На путешественников обрушились песчаные бури. Дневная жара, от которой негде было укрыться, сменялась такими ночными холодами, что замерзала вода. Там, где по рассказам проводников были колодцы, их не находили, или они оказывались совершенно сухими. Случались дни, когда на всю экспедицию оставалась половина ведра воды, а то и вовсе несколько стаканов. Пить давали по одному глотку...
   Начались болезни. Пали все верблюды и одна из двух лошадей. На единственную теперь лошадь погрузили остатки провианта, патроны и инструменты. Путешественников спасало только то, что иногда им удавалось наткнуться на юрту кочевого монгола и там отсидеться от песчаной бури, купить немного продовольствия. Ночевка в такой юрте казалась Пржевальскому и его спутникам верхом роскоши: тепло, в очаге тлеет  аргал - сухой навоз, в золе печется лепешка, греется котелок, и можно напиться крепкого кирпичного чая перед выходом в путь.
   Но чаще приходилось ночевать под открытым небом. Даже зимой. Сильный ледяной ветер рвал полотнище с трудом установленной палатки. Несмотря на усталость от дневного перехода, надо в степи искать и собирать для костра сухой навоз, искать и рубить лед, чтобы превратить его в воду. Рубить превратившийся в камень кусок оставшегося мяса. Есть приходилось только два раза в сутки. Завтрак - чай и лепешка. Обед был и ужином: кусок мяса, лепешка и кружка кирпичного чая. Как бы предупреждая тех, кто в путешествии видит лишь экзотику и романтику, Пржевальский в книге о своих путешествиях сурово предупреждал: "Путешественнику в  азиатских пустынях необходимо оставить дома всякую брезгливость, иначе лучше не путешествовать. Цивилизованный комфорт даже при больших материальных средствах здесь не невозможен; Никакие деньги не переменят соленую воду на пресную, не уберегут от жары, морозов и пыльных бурь. В самом себе должен искать путешественник силы для борьбы со всеми этими невзгодами.
   В самом себе искал и находил силы Николай Михайлович Пржевальский. И становился источником силы для своих товарищей по путешествию. Пржевальский отнюдь не был мягким человеком. Он обладал властным, не терпящим возражений характером. Но он не пользовался никакими бытовыми преимуществами и наравне с другими делил все без исключения тяготы путешествия по пустыне и горам. И если постелью в пути оказывался кусок грязного войлока, который стелили прямо на мерзлую землю, то этот кусок истончившегося  войлока у начальника экспедиции был точно такой же, как и у всех. И обращался к своим казакам Пржевальский словом "товарищи". А в конце каждого путешествия возбуждал ходатайства о награждении рядовых участников экспедиции очередными чинами и деньгами.
   Казаки, бывшие с ним в путешествии, писали ему в Петербург: "Память о вас перейдет из рода в род; с вами готовы в огонь и воду..." И когда Пржевальский писал в своей книге, что успехи экспедиции зависели от стойкости и сплоченности всех ее участников, то он это писал не для красивого словца - это была правда.
   Но вот   Пржевальский углубился в "Страну Тангутов". По пути им встретилось озеро Куку-Нор, дальнейший путь шел по горам, ведшим в Тибет. Уже встречались караваны с тибетцами. Экспедиции приходилось иметь дело с местными горными племенами дунганов и тангутов. Но силы экспедиции убывали. Иссякли запасы. Возникла опасность растерять в трудной дороге коллекции, собранные за три года. Надо было возвращаться...
   Отряд Пржевальского возвратился в главный город Монголии - Ургу (теперь это Улан-Батор), а затем вышел к Кяхте - первому русскому городу на границе с Китаем. Они пришли, как писали потом, "утратившие человеческий облик": оборванные, покрытые ранами и грязью, совершенно обессилевшие,  но не бросили в пути ни одного ящика с чучелами птиц и зверей, с гербариями растений, с картами и дневниками. За три года своего непрерывного путешествия отряд Пржевальского прошел одиннадцать тысяч верст.
   Начался 1874 год. Петербург встретил Пржевальского восторженно. Три года за его путешествием наблюдала не только Россия, но и европейские ученые, европейская пресса.
   Из привезенных коллекций Русское географическое общество устроило выставку, на которую стекался "весь город". Даже царь полюбопытствовал - явился и высказал одобрение. В Соляном городе - районе Петербурга, где помещался главный лекционный зал столицы, - лекции Пржевальского о его путешествии собирали тысячи людей. Пржевальский, получивший очередной чин подполковника, теперь стал гордостью Генерального штаба, где он числился. Офицеры Генштаба собрали тысячу рублей и заказали для Пржевальского в Лондоне оружейной фирме "Ланкастер" охотничий штуцер, каких было в Европе только три штуки...
   Но сам Пржевальский меньше всего собирался пожинать плоды своих успехов в Петербурге. Он уже думал о новом, самом главном своем путешествии. Но прежде следовало ознакомить научный мир с результатами своего трехлетнего путешествия. Пржевальский выезжает в свою смоленскую глушь и там пишет книгу "Монголия и страна Тангутов. Трехлетнее путешествие в Восточной нагорной Азии". Книга вышла в 1876 году, и успех ее был огромен. За эту книгу Географическое общество присудило Пржевальскому самую свою высокую награду - Большую золотую медаль. Он был избран членом-корреспондентом Географического общества в Берлине и Париже.

 

- 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 -