Путешествие четвертое
Пять путешествий Пржевальского
Лев Разгон
Главы из книги "Открыватели"
Рисунки Л. Хайлова
Путешествие четвертое
Летом 1883 года в Петербурге Пржевальский готовит свое четвертое путешествие. Теперь уже ему ничего не приходилось выпрашивать. Ему отпускали все, что он просил. Первоклассное оборудование, специальные консервы, медикаменты, инструменты, оружие. Он брал с собой трех помощников, ему выделили нужное количество казаков. Он отправлялся снова на два года.
Что испытывает за два долгих года горсточка людей, путешествуя по незнакомой им земле, без карт, часто без проводников, нередко окруженная враждебными племенами? Этим вопросом задавались многие ученые и писатели, когда впоследствии думали о жизни Пржевальского. Хотя в этих путешествиях случалось то, что именуется "приключениями", но они влекли в неизведанные места Пржевальского и всех его помощников, начиная от офицеров и кончая казаками.
Один из помощников Пржевальского, поручик Всеволод Иванович Роборовский, потом, много лет спустя, часто думал об этом. Что его привело к Пржевальскому? Выходец из небогатой дворянской семьи, он окончил в Гельсингфорсе юнкерское училище, был выпущен в полк. Его жизнь могла катиться по испытанной и проверенной дороге профессионального военного, кадрового офицера. В свое время получал бы очередные звания, мог жить спокойной семейной жизнью. В отставку бы вышел в полковничьем звании, с достаточной пенсией.
Когда товарищ по гимназии, прапорщик Эклон, познакомил его с Пржевальским, он понял, что, оказывается, может быть совершенно другая жизнь. С другими целями, с поисками неизвестного, с ежедневной новизной.
После первого своего путешествия с Пржевальским Роборовский знал, что вся его дальнейшая жизнь станет тревожной, напряженной, трудной, но очень счастливой.
Небольшой отряд Пржевальского состоял из людей разного положения, воспитания, возраста. Но все они были объединены чувством товарищества перед лицом пустыни, лишений и опасности. Никогда Всеволод Роборовский и все другие не испытывали в путешествиях с Пржевальским одиночества, тоски. Рядом всегда были друзья - семья... И никого не удивляли слова Пржевальского о том, что он не хочет умирать дома, что он предпочитает умереть в путешествии на руках отряда - его семьи...
Всеволод Иванович Роборовский продолжил дело своего учителя. Он стал путешественником, исследователем. Но позже, в путешествиях без Пржевальского, уже не испытывал ничего подобного, что чувствовал в отряде Пржевальского. И вспоминал, вспоминал...
Что испытывает за два долгих года горсточка людей, путешествуя по незнакомой им земле, без карт, часто без проводников, нередко окруженная враждебными племенами? Этим вопросом задавались многие ученые и писатели, когда впоследствии думали о жизни Пржевальского. Хотя в этих путешествиях случалось то, что именуется "приключениями", но они влекли в неизведанные места Пржевальского и всех его помощников, начиная от офицеров и кончая казаками.
Один из помощников Пржевальского, поручик Всеволод Иванович Роборовский, потом, много лет спустя, часто думал об этом. Что его привело к Пржевальскому? Выходец из небогатой дворянской семьи, он окончил в Гельсингфорсе юнкерское училище, был выпущен в полк. Его жизнь могла катиться по испытанной и проверенной дороге профессионального военного, кадрового офицера. В свое время получал бы очередные звания, мог жить спокойной семейной жизнью. В отставку бы вышел в полковничьем звании, с достаточной пенсией.
Когда товарищ по гимназии, прапорщик Эклон, познакомил его с Пржевальским, он понял, что, оказывается, может быть совершенно другая жизнь. С другими целями, с поисками неизвестного, с ежедневной новизной.
После первого своего путешествия с Пржевальским Роборовский знал, что вся его дальнейшая жизнь станет тревожной, напряженной, трудной, но очень счастливой.
Небольшой отряд Пржевальского состоял из людей разного положения, воспитания, возраста. Но все они были объединены чувством товарищества перед лицом пустыни, лишений и опасности. Никогда Всеволод Роборовский и все другие не испытывали в путешествиях с Пржевальским одиночества, тоски. Рядом всегда были друзья - семья... И никого не удивляли слова Пржевальского о том, что он не хочет умирать дома, что он предпочитает умереть в путешествии на руках отряда - его семьи...
Всеволод Иванович Роборовский продолжил дело своего учителя. Он стал путешественником, исследователем. Но позже, в путешествиях без Пржевальского, уже не испытывал ничего подобного, что чувствовал в отряде Пржевальского. И вспоминал, вспоминал...
...Обычная ночевка отряда в нагорьях Тибета, где кончается пустыня. Закончен трудовой дневной поход. Ночь наступила сразу, и дневной зной уже сменился холодом. Сразу остыла раскаленная земля, с дальних Тибетских гор потянуло холодом ледников и снежных вершин.
В черноте ночи слышно почмокивание отдыхающих верблюдов. Костер горит особенно ярко - в него подброшены собранные в пути ветки саксаула, в ведре варится каша - обед и ужин. Он одинаков для всего отряда - и для полковника Пржевальского, и для казака. Вокруг костра разложены войлочные матрацы, в изголовье - седла, рядом - оружие.
Каша будет вариться долго: они уже высоко в горах, и воздух разрежен. Вода закипает скорее, но крупа разваривается долго и нехотя... Почти все лежат на своих подстилках, ожидая ужина. Только Пржевальский, как будто и не устал вовсе, ходит вокруг костра и рассказывает, что может их ждать по пути к большому озеру Лоб-Нор. А иногда вместо деловых разговоров, вместо разборов итогов дня начальник отряда начинает читать стихи. Пржевальский знает множество стихов, он любит их читать вот в такие вечера, когда благополучно прошел день, не было никаких досадных происшествий, все здоровы и завтрашний день сулит новые земли, горы, колодцы... Он читает любимое: Байрона, Лермонтова, Баратынского...
От стихов отрывает призывный возглас кашевара. Поспел ужин. Он занимает немного времени. Последние наставления начальника, и остается у тлеющего костра дежурный с винтовкой. Лагерь мгновенно засыпает, чтобы завтра рано утром проснуться от зычного и укоризненного голоса Пржевальского: он всегда встает первым.
Трудной оказалась эта четвертая экспедиция. Не только потому, что, как всегда, Азия не баловала ни ласковой погодой, ни обилием воды и растительности... Пржевальский много времени уделял чисто научной работе. Теперь у него было достаточно людей и помощников, и он стремился как можно точнее нанести на карты хребты, ущелья, измерить вершины, установить границу снеговой линии.
И много времени они посвятили исследованию озера Лоб-Нор. Они все же пришли к этому озеру, где до них не появлялся ни один европейский путешественник. Озеро было большим, вокруг него на просторных землях, заросших высокими травами, бродили стада антилоп. Тут они увидели животных, которых знали только прирученными - диких лошадей, диких верблюдов. В камышах озера жили огромные стаи птиц невиданных прежде. После раскаленной пустыни, после обрывов и осыпей Тибетского нагорья земли вокруг Лоб-Нора казались раем, как будто специально созданным для их отдыха.
Но долго отдыхать не пришлось. Пржевальский торопил отряд. Предстояло от Лоб-Нора двигаться к Монголии и пройти ее совсем в другом направлении, нежели в предыдущих экспедициях. На этот раз Пржевальский шел не к Кяхте, а к Тянь-Шаню и Туркестану, к огромному и прекрасному Иссык-Кулю. Много озер повидал на своем бродячем веку Пржевальский, но никогда он не встречал ничего прекраснее. И вспоминал рассказы о нем Петра Петровича Семенова - первого из европейцев, кто открыл это синее чудо. Когда они вернулись на территорию России, можно было отдыхать по-настоящему: без ночлегов у костра, без ночных дежурств, без ощущения опасности. Они жили в маленьком военном городе Караколе, которому было от роду всего девятнадцать лет. Казаки приводили себя в порядок. Роборовский, Энгол и Козлов упаковывали в ящики собранные коллекции для отправки в Петербург.
Окончилось четвертое путешествие. А Пржевальский, как и раньше, думал уже о новом - самом заветном. Он еще раз пройдет по Центральному Тибету, уговорит тибетцев пропустить его в заветную, скрытую от глаз европейцев столицу Ахассу... Но прежде надо вернуться в Петербург.
Как повелось, приезд Пржевальского в столицу вызвал восторженный шум. Ему присвоили звание генерал-майора; Академия наук изготовила золотую медаль с портретом Пржевальского и надписью: "Первому исследователю природы Центральной Азии". Но жизнь в столице для него тяжела, и он снова уезжает в свою Слободу. Дом там построен по его рисункам, по его вкусу. Он наполнен трофеями охоты в горах, степях и пустынях. Его кабинет увешан картами путешествий, собрана прекрасная библиотека. А вокруг непроходимые леса и болота, где он любит бродить и охотиться. Вот только все чаще ловит он себя на том, что исчезла прежняя легкая походка, всегдашняя готовность бросить дом и в любую погоду пойти бродить на целый день. А то и два, и три... Пржевальский погрузнел, его фигура расплылась и появилась одышка. И то сказать, скоро ему стукнет полвека. А может быть, и не в годах дело?
Но, как всегда, Пржевальский задуманное доводит до конца. За полтора года заканчивает книгу, тщательно вычерчивает план будущего путешествия. На этот раз оно будет более стремительным: не через Сибирь, как обычно, а через Среднюю Азию - и в Тибет!
Но как-то печально на этот раз начиналась новая экспедиция. Умерла в Слободе няня Макарьевна, единственно близкий и любимый человек. Оказалось, что по семейным обстоятельствам не может поехать в это путешествие испытанный помощник и спутник - Эклон. И вдруг Пржевальский почувствовал груз своих сорока девяти лет.
Но он преодолел непривычное для себя состояние. С ним ехали его друзья и помощники - Роборовский и Козлов. Он приготовил много подарков для тибетских монахов. Придумал ряд приспособлений для путешествия по горным тропам, по осыпающимся склонам, для ночевок в горах.
