"...В книгах живут думы прошедших времен..." (Карлейль Т.)

Бой с тенью

 

Рис. А. Остроменцкого


Сергею Шацу, вместе с которым мы придумали эту историю.
    
   Физичка Нина Николаевна входила в класс боком: сначала появлялась большая белая рука с торчащим из рукава носовым платком, потом все остальное.
   - Здра-авствуйте, сади-итесь, - зависал над нашими головами ее голос и против всех законов физики плавал по классу с полминуты. А-асс... ессь..." - глухо осыпалось на задние парты. Короткие растопыренные пальцы медленно ползали по журналу, отмечая отсутствующих, и к концу проверки, когда они добирались до нижнего края страницы, становилась видна вся огромная, уложенная кольцами, коса Нины Николаевны, похожая на спящую змею.
   И как раз по физике-то, на которой. казалось, ничего не может произойти, все и началось.
   В приоткрытую дверь заглянул наш физрук Май Васильевич:
   - Извините, Нина Николаевна! Маленькое объявление. Шестой "Б", кто из девочек забыл в раздевалке трусы?
   Мы так и прыснули...
   - Я, - испуганно сказала Китаева.
   - Зайдешь после урока, заберешь.
   Класс чуть не помирал со смеху, а Китаева расплакалась.
   Урок, как всегда, был ужасно длинным. Жалко, что Нина Николаевна ошиблась и вместо того, чтобы стать, к примеру, врачом-гипнотизером, и внушать людям во сне разные полезные вещи, взяла и пришла в школу, где нужно не усыплять, а совсем наоборот.
   Передо мной сидел Костин. Он мял в кулаке резиновое кольцо (он его вечно мнет, силу качает) и одновременно толкал под партой Китаеву.
   - Трусики надела? - громким шепотом спрашивал он.
   Смотреть, как дергается его затылок, было противно, и я подумал, что вот было бы здорово, если б змея, спящая на голове Нины Николаевны, проснулась. Она бы вырвала гребень, который придавливал ее безглазую головку, и распрямилась над физичкой, грозно и слепо покачиваясь. Все бы заорали, стали прятаться под парты, а Нина Николаевна, ничего не понимая, растерянно махала бы на нас своими большим  руками.
   - Твой дневник! И выйди из кла-асса! - услышал я и вздрогнул. Но тут же понял, что физичка кричит не на меня.
   Китаева опять плакала.
   - А чего я сделал? - уставившись на Нину Николаевну, спросил Костин.
   - Я говорю, дай дневник и вы-йди из кла-асса!..
   "Ы-ы... а-асс..." - колыхалось в воздухе.
   - Я его дома забыл.
   - Как фамилия? - Физичка придвинула к себе журнал. Не успела она еще запомнить его фамилию. Хотя за месяц могла бы.
   Костин глядел в окно и невозмутимо жал свою резинку. Нина Николаевна озадаченно пошарила глазами по списку, посмотрела на нас и спросила, почему-то остановившись на мне:
   - Как его фамилия?
   - Костин, - машинально ответил я. Сзади зашептались... А Костин оглянулся, задрав рыжие брови, и усмехнулся.
  
Этот урок был последним. После звонка я вместе со всеми побежал в гардероб. И все думал: надо или нет извиниться перед Костиным? С одной стороны, не лез бы к Китаевой, не прятал дневник - никакой записки нашей классной Нина Николаевна писать бы не стала, так что сам виноват, любому ясно. И фамилию она так и так бы узнала... А с другой, Костин из таких, с которыми лучше не связываться, к тому же подставил-то его, правда, именно я... Но решить так ничего и не успел. В гардеробе он подошел ко мне и что-то пробурчал со своей обычной усмешкой.
   - Что? - не понял я. И тут он меня ударил... Наверно, сильно, потому что дышать стало нечем, и я словно провалился в какую-то ватную пропасть, - в глазах светло, а ничего не видно.
   "Ну и черт с ним, - подумал я, когда разогнулся и снова задышал нормально. - Врезал разок и все... И в расчете".
   Но на следующий день, в четверг, он на всех переменах внезапно, по-подлому, толкался, футболил с Волосюком мой порфель, и некоторые сразу к этому подключились. Прямо с удовольствием... А после уроков остановил за школьным забором с двумя пацанами из параллельного. И в пятницу тоже... Он бил, я, как мог, прикрывался, а они смотрели.
   И тогда я стал незаметно отставать от всех и прятаться после уроков в туалете. Садился на подоконник, сцарапывал ключом белую краску со стекла и разглядывал сквозь эти кривые глазкИ школьный двор. Костин сидел на скамейке, похлопывал тех двоих по плечам, и они дружно ржали и плевались. Но терпения у них хватало ненадолго, самое большее на полчаса...
   "Гады, вот гады!" - шептал я по дороге домой и пинал мешок со сменной обувью... Уменьшить бы Костина раз в десять и запихнуть в этот мешок, ух, как пожалел бы он обо всем! Как противно и жалобно орал бы и просил прощения! А я бы ему говорил: "Не-ет, рано тебя еще выпускать. Посиди, повспоминай все свои подлости!"
   Да, Костин - гад. И те, которые смотрят - нашли бесплатное кино! - тоже гады. А я трус... Никого не могу всерьез ударить. Не умею драться, боюсь и не умею.  И Димка боится, даже начал сторониться меня, чтоб заодно не перепало. Хотя не первый день за одной партой сидим, вроде приятелями считались... Так что же, только царапать стекла в уборной да пинать свой собственный мешок теперь остается?
   Физкультуру я любил еще меньше, чем физику, и мечтал об одном: чтоб Май Васильевич не обращал на меня внимания. Совсем никакого. Но он обращал. И не только обычное, а даже излишнее...
   Так вышло, что я опять забыл дома эту чертову футболку, и он хмыкнул:
   - Значит, в рубашке занимаемся? Так-так! Ты бы еще шляпу одел.
   Все засмеялись.
   - Вообще-то, - отчаянно сказал я, - их надевают. А не одевают...
   - Что? - удивился Май Васильевич.
   - Шляпы.
   Он с интересом оглядел меня:
   - Ну-Ну. Умничать не здесь будем. Иди-ка к турнику и покажи подъем переворотом.
   Знает, что я даже подтянуться толком не могу, а тут - "подъем переворотом"...
   Я подошел к турнику и остановился.
   - Может, стул принести, с него залезешь?
   Все снова рассмеялись. Я подпрыгнул и повис.
   Перекладина была также неприступна, как серый потолок! Я висел, становясь все длинней и неживее, и руки все резиновей цеплялись за железо, а к оставшимся далеко-далеко внизу ногам тошно присосалась огромная пустота: казалось, падать в нее можно было, как в космосе, хоть всю жизнь... Я дернулся, изо всех сил потащил себя к перекладине и, когда она очутилась перед глазами, почувствовал - больше не могу.
   - Вот такие у нас результаты! - удовлетворенно сказал Май Васильевич. - А то мать ему то и дело справки пишет.
   - Ничего она мне не пишет, - буркнул я.
   - Ты давай не рассуждай. Неси дневник.
   Записав туда все, что он про меня думает, Май Васильевич повернулся к ребятам.
   - Костин, покажи подъем переворотом.
   Костин сделал все, как надо...
   В коридоре он взял меня за плечо:
   - Седня после школы сумку мне донесешь. Не вздумай смыться! Усек?
   - Д-да... - ответил я и вдруг понял: на физику ни за что не останусь! И вообще не могу я больше так! Снова торчать в туалете, любоваться на их мастерские плевки и привычно бормотать "гады", чуть не плача от ненависти к ним и к себе... Уйду, и будь что будет.
  
Листья густо бултыхались в воздухе и ныряли в лужи, а один, пестрый и жесткий, как обрезок жестянки, шлепнулся мне прямо на голову. Кроссовки стали намокать, но домой не хотелось, и я брел и брел, пиная мешок, чужими дворами и какими-то облупленными переулками. И вдруг увидел дощатый забор. На нем висели щиты с изображениями спортивных снарядов: рапир, боксерских перчаток, штанги... Стадион!
   Я отыскал проход внутрь и пошел к желтому двухэтажному дому. Шел и все время оглядывался: что если кто-нибудь заметит меня и спросит, что я тут делаю?.. Но никого на дорожке не было, и никто меня не остановил.
   Зал, где занимались боксеры, был похож на большой каменный сарай. Там оказалось гулко и полутемно, несмотря на лампочки, горевшие под потолком. Я остановился в дверях, увидев тренера в синем костюме. Нос у него был настоящий, боксерский, я это сразу заметил: кривой и решительный.
   - Тебе чего? - спросил он.
   - Можно к вам... - Я сглотнул... - записаться?
   - На будущий год. В этом прием закончен.
   - А посмотреть? Я недолго!
   - Ну посмотри.
   Я присел на лавку. Рядом высокий парень отрабатывал "бой с тенью".
   - Левой, левой работай, двигайся легче, - говорил ему тренер.
   Парень без передышки молотил воздух, но было видно, что это занятие ему уже поднадоело.
   - Пробегись и заканчивай, - тренер отошел от него.
   Парень вытер полотенцем лицо и побежал...
   - Ты что это, елки, на мое место уселся? - раздался над моим ухом недовольный голос.
   Я вскочил, огляделся - вокруг никого не было. Только лавка скрипнула, словно на нее кто-то сел.
   - Что, в первый раз сегодня к нам? - спросил тот же голос.
   Я кивнул, попятился и ткнулся спиной в холодную стену... Тренировка заканчивалась, боксеры уходили.
   - Не спешишь? Тогда присаживайся, место есть! - предложил голос. Он уже не был таким ворчливым. Было похоже, что он не прочь поговорить.
   - Нет... Не спешу. А вы кто? - осторожно спросил я.
   - Бой с тенью видел? Ну вот я и есть эта тень.
   - Вы, значит, вроде призрака?
   - Какого призрака! Обычная тень, раньше работал в "Трудовых резервах", теперь сюда перешел. Думал остаться, да зря надеялся... До Нового года дотяну и все, хватит с меня. Уйду на пенсию.
   - Надоело работать, да?
   - Если бы, - грустно хмыкнула тень. - Просто толковую работу люблю, без халтуры... Ну, да это мои личные причины, тебя не касаются.
   - Так, выходит, - удивился я, - вас всю жизнь бьют? Любой бьет, кто с вами тренируется? Как же вы терпите, сами не ударите?
   - Ну, елки. Таких простых вещей не понимаешь. Всякий занят своим: боксеры места, медали берут, мы им форму держать помогаем... А если тень сама начинает кулаками махать - все, больше она не тень.
   - А кто же?
   - Да никто! Раз собой быть перестает - исчезает.   
   Мы помолчали.
   - А меня вы могли бы научить драться? - решился спросить я. - Хоть немного.
   - Не драться, а боксировать. Почему нет? Приходи в мою смену, и начнем.
   - Вы понимаете, мне прямо сегодня надо... Честное слово, надо. Может, ко мне пойдем, если тут нельзя.
   Тень задумалась:
   - Тренировки-то кончились, здесь нельзя, конечно. А надолго выходить нам не положено, режим... Ну, да ладно, все равно у меня завтра выходной! Пошли.
   Облака сдвинуло к горизонту, и солнце светило вовсю! Мы с тенью шагали рядом, я слышал, как она шлепает по еще не просохшим лужам.
   Впереди суетливая тетка продавала с лотка пирожки с мясом.
   - Пирожки! Горячие пирожки! - сипло орала она, как заевшая пластинка.
   - Хотите? - спросил я тень.
   - Да на что мне, я вообще не ем. Но пахнет неплохо. Такие запахи люблю, честно говоря...
   Я купил две штуки - себе и тени. Они оказались горячими, тетка не наврала! Свой я слопал быстро, хоть не очень люблю покупные - мама печет в сто раз вкуснее. А тень несла пирожок долго, до самого кинотеатра, за которым стоит мой дом. НО тут к нам пристроились две собаки, ничейная малявка без уха и здоровенная догиня с ошейником, и тень разломила пирожок на две части: ту, что побольше, бросила догине, а маленькую - безухой. Собаки метко клацнули челястями...
   - Линда! А ну иди ко мне! - сердито завопил пузатый мужик у подъезда, и догиня, виновато прижав уши, затрусила к нему.
   - Большой собаке зря вы дали, ей от чужих брать нельзя - породистая... - как можно необиднее сказзал я тени. - И вообще ее дома кормят. Лучше бы маленькой, сразу видно - бездомная.
   - Елки, - вздохнула тень, - хочешь по-справедливости, а получается...
   - А знаете что, - сказал я ей. - Приходите к нам в воскресенье. У мамы день рождения, а она так печет! И сами... попробуете и дадите потом, кому захотите.
   - Хм. Давно в гостях не был... Постараюсь выбраться, спасибо! Кстати, что за фильм тут у вас идет?
   - Да вот же, на афише: "Тайна черного чемодана".
   - Детектив? Последний раз, дай бог памяти, год назад в кино ходил... Со своим прошлым боксером. Славный был мальчик, очень славный... Слушай, - смущенно кашлянула тень, - а может, сходим?
   Я замялся:
   - Мне еще уроки делать. И потом, вы меня боксу поучить обещали.
   - Да-да, - заизвинялась она. - У тебя же завтра какая-то местная ответственная встреча?
   - Ага. Сразу после школы. Давайте лучше завтра! У вас же все равно выходной.
   -Верно. Эх - скоро вся жизнь будет - одни выходные... Вот переберусь в спецдом, там, говорят, в общем, неплохо, и за мемуары от скуки сяду... Жизнь вышла не особо выдающаяся, ну уж какая есть. Рассказать найдется что, глядишь, кому и пригодится.
   Мамы дома не было - у нее опять суточное дежурство в больнице.
   - Хотите чаю? - спросил я. - Индийского?
   - Индийского налей, - ответила тень.
   Сам я запихнул в рот котлету, отлил в раковину суп из кастрюли, чтоб мама видела, что я его ел, и сжевал еще одну котлету. А тень все это время сидела над чашкой чая, и ложка смешно, будто сама собой, кружилась и звякала о стенки.
   Для тренировки мы выбрали мою комнату.
   - Что делать, если бьют поддых? - первым делом спросил я.
   - Быстро отступи назад, а не успеешь, закрывайся локтями. Ну-ка, вставай в стойку. Так, руки выше! Закрывайся.
   Я несколько раз поднял и опустил руки.
   - Ничего для начала. Только резче надо. Теперь давай удары попробуем, - сказала тень. - Представь меня. Представил? Бей!
   Я напрягся - и опустил руки.
   - Вас я как-то не могу. Я лучше Костина представлю...
   - Какого Костина?
   - С которым завтра...
   - Хорошо, пусть Костина. Начинай!
   Костина я представил. Даже слишком хорошо представил! И опять не смог ударить.
   - В чем дело? - рассердилась тень. - Он же твой противник. Не ты его, так он тебя!
   - Я... боюсь. Вот... И его, и вообще бить.
   - Бывает. Со многими бывает, - неожиданно мирно сказала тень. - Научиться плевать надо! На страх. Толковой тени без этого не получается. Человека тоже.
   Она взяла с дивана подушку:
   - Попробуем так!
   Ну, по подушке - дело другое. По ней я здорово начал лупить! И в какой-то момент вдруг почувствовал, что по Костину может выйти не хуже!
   - Прямыми!.. Теперь снизу! Апперкотом! - хриплым азартным голосом кричала тень, и я старался вовсю.
   Но тут по телефону позвонила мама с работы. Спрашивает она всегда об одном и том же. "Да, прополоскал... поел... делаю уроки..." - отвечал я.
   Когда я вернулся, подушка лежала на месте.
   - Теперь без нее, - сказала тень. - Давай!
   Я зажмурился и уларил.
   - Ну чего ты глаза закрываешь?
   - Так... Думаю, вдруг в лицо вам попаду.
   - Тьфу ты! Ладно. На сегодня хватит. Делай свои уроки, а я, пожалуй, прилягу. Тяжелый был день, партнер  опять подхалтуривал.
   - Так вам же легче должно быть, что он вас не так сильно бил...
   - Я за чистую работу. А нечестную терпеть не могу, вот и устаю... Вот с прошлым партнером мы славно работали.
   - С которым в кино ходили? А где он теперь?
   - В другом спортобществе. Перетянули... Ладно, что об этом говорить. Дело прошлое...
   - Я вам на раскладушке постелю хорошо?
   -  Э, нет, я на жестком привык. Да и прилягу-то на часок, мы ведь не спим. Ковер чистый?
   - Наверно. Мама в те выходные пылесосила. А вы не замерзнете так - без матраса, одеяла?
   - Я? - удивилась тень. - Ну и вопросы у тебя! Кстати: по утрам бегаешь? М-да... И гантелей нет? Запущенный ты случай...
   И вот тут у меня появилась потрясающая мысль! Я спросил тень:
   - А когда вы собираетесь на пенсию?
   - Через три месяца, к Новому году. А что?
   - Я вот что подумал... На кой вам тот спецдом? Переезжайте к нам! И в кино, и везде бы вместе ходили, боксу меня как следует научили бы... И мой стол полдня свободен, пока я в школе: пиши - не хочу! Знаете, как заживем... А мама, ей-богу, против не будет!
   Тень долго прокашливалась.
   - Будущее - всегда дело темное, наперед загадывать не люблю. Но спасибо. Благодарен. Поглядим...
   Разбудила меня мама, усталая и рассеянная, как всегда после суточного дежурства. Словно она не вся пришла домой, каким-то кусочком осталась там, в своей больнице...
   В это утро я вскочил сразу. Вместе с тенью мы сделали разминку, и я снова поколотил немного по подушке. А металлическую пластинку от старого разобранного приемника засунул в портфель еще с вечера: решил пристроить ее под курткой после уроков, туда, где солнечное сплетение.  Так, на всякий случай.
   - Придешь из школы, прополощи горло! - крикнула вслед мама из форточки.
   У школы тень остановилась:
   - Я тебя здесь, на солнышке, подожду, погреюсь. Сыровато у вас в зале...
   С каждым уроком я все сильнее не знал, как же теперь быть. И начала куда-то пропадать вчерашняя решимость... Решимость показать Костину, что я не тот, за кого он меня принял. Что не хочу больше от него прятаться. И подставляться не буду, как тень подставляется своим противникам... Конечно, чем лучше у нее это получается, тем она полезнее, нужней. Такое уж ее дело. Ее, но не мое!
  
Правда, на переменах в этот день Костин меня словно не замечал. Я даже подумал: а может, решил наконец отстать, самому надоело?  В самом деле, сколько дней подряд можно приставать к человеку?
   Но пластинку под куртку после последнего урока я все же засунул. И тихо спросил, выйдя во двор:
   - Вы тут?
   - Здесь. Сколько раундов будет? - деловито поинтересовалась тень.
  Объяснить бы ей, что у нас за "раунды"! Да что толку? Ни к чему и некогда... Передо мной снова стоял Костин со своей вечной резинкой в кулаке. И все те же двое...
   - Ну? - нетерпеливо прищурился он. - Что вчера было сказано, помнишь?
   - Да... Но я не мог... - с трудом проговорил я.
   - Нет уж, теперь кайся как следует, на коленочках! Тогда, может, прощу. Даже за вчера отработать дам. Ну?
   - Слушай, Костин... Скажи, зачем тебе все  это? - стиснутым от напряжения голосом спросил я. - Чего ты вообще ко мне привязался?
   - Чего? - презрительно переспросил он, так презрительно, что даже перестал усмехаться. - Не перевариваю слюнтяев, вот чего... Понял ты?..
   Я стоял перед ним и знал, что должен сейчас ударить Костина. Прямо сейчас! Первым. Но все стоял, словно в каком-то дурацком столбняке...
   И достоялся. Те двое подскочили, больно завернули руки за спину и стали пинать ногами под коленки, чтоб я согнул их, а Костин коротко ткнул мне поддых...
   - Уй! - охнул он и схватился за руку. Из-под куртки у меня вывалилась пластинка и звонко брякнулась на асфальт.
   - Что придумал! Ну... - выругался Костин. Быстро опустив пальцы в карман, он вытащил цепочку - на таких собак водят... Вытащил, но обмотать вокруг ладони не успел. Потому что вдруг полетел в сторону! И грохнулся на кучу мокрых листьев на обочине тротуара... А пацан, державший мою правую руку, согнулся и сел на асфальт.
   - Подонки... Да вырывайся ты, беги! - услышал я знакомый голос, но такой хриплый и глухой, будто он шел издалека или сквозь зубы.
   - Не надо, вам же нельзя! - закричал я и свободной рукой ударил висящего на моей левой. Он не отпустил, и я изо всех сил ударил его снова. Он отпрыгнул и бросился бежать... Костин, упавший на листья, неловко поднимался. а третий все еще сидел на асфальте, отодвигаясь в сторону... И я, не обращая на него внимания, шагнул к Костину, держа руки так, как учила вчера тень.
   Он тоже шагнул вперед, на меня, потом назад, потом - быстро - еще назад... И побежал. Я смотрел на него, пока он не свернул за угол. А потом посмотрел на свои сжатые кулаки с белыми-белыми костяшками и медленно опустил руки...
   - Где вы, тень? - шепотом сказал я. - Где вы?
   Вокруг было тихо и пусто. Совсем пусто. Я стоял один.
   - Хулиганье. - Меня обогнул проходивший мимо дядька в шляпе. - Вконец распустились...
   Мой портфель валялся посреди тротуара. Я бросил его на листья под липой, сел сверху, повернулся лицом к школьному забору и заплакал...
   Потому что так и не успел посчитаться с Костиным.
   Потому что не пойду на фильм о тайне черного чемодана один.
   Потому что теперь я вообще навсегда один! Такого друга у меня уже никогда, никогда в жизни не будет! И я сам виноват в этом...
   И некому теперь говорить мне "не бойся".
   Некому, кроме меня самого...  

___________________

 


 

 
 
Этот сайт был создан бесплатно с помощью homepage-konstruktor.ru. Хотите тоже свой сайт?
Зарегистрироваться бесплатно