Поворот стр.6
Повесть
Вадим Фролов
Рис. И. Харкевича
6
ПРОВЕРКА НА ХРАБРОСТЬ
Ничего у меня не получается - как ее увижу, мне улыбаться хочется и делать что-нибудь хорошее, а она думает, что я к ней подлизываюсь. Венька ей, видите ли, понадобился. Веньку, видите ли, ей спасать нужно. О Веньке у нее, видите ли, одна забота. Да провались он, этот Венька. Мне-то до него какое дело? До него и до его братца перекошенного. Даже думать о них забуду, не то что выручать. Сам выручится, не маленький.
Так я разжигал себя по дороге домой и доразжигался до того, что чуть не задымился. Все, решил я, все! Буду теперь только о себе думать. Время свое хронометрировать и уплотнять. Организованным буду и читать буду не только про шпионов и мушкетеров. А то вон все они какие умные - ин-теллек-туальные личности. Ладно, я им тоже покажу, что Семен Половинкин не тютя какая-нибудь, над которой по-всякому издеваться можно.
И с батей поговорю по-настоящему, как мужчина с мужчиной. Что, в самом деле, все ему некогда да некогда! Может, я потому такой неотесанный да неорганизованный, что он меня мало отесывал?
Я уже не шел, а бежал, и не заметил, как очутился на Моховой. Недалеко от дому меня остановил один папин товарищ по работе, капитан милиции Воробьев.
- А-а, Половинкин-младший, здравствуй, - сказал он. - Куда это ты так торопишься?
- Здравствуйте, товарищ Воробьев, - сказал я. - Домой.
- Чего это ты так официально? Меня Сергеем Ивановичем звать.
- А меня Семеном.
- Уел, - засмеялся он. - Ну, правильно. Домой, значит, Семен. А батя дома?
- Дома, Сергей Иванович.
- Отдыхает?
- Учится.
- У-учится?
- А что тут такого? Все сейчас учатся.
- Это ты верно. Это правильно. Эт-то... - он посмотрел на часы и взял меня за лацкан курточки. - Слушай-ка, мне сейчас некогда, а ты ему передай, чтобы он в двадцать ноль-ноль в отдел зашел. Дело одно есть.
- Все у вас дела, а вот что вокруг делается... - сказал я и сразу прикусил язык.
Он внимательно посмотрел на меня.
- А что вокруг делается?
- Да так... ничего... хулиганов вот много развелось.
- А-а?! Верно, это есть. Только вы-то сами не будьте старыми бабками, которые только и ворчат: "Фулиганы, фулиганы". Так то бабки, им ворчать положено, а вы помогать нам должны - вот их и меньше станет... Ну, мы с тобой еще на эту тему потолкуем. Пока! - и он протянул мне руку.
Я побежал к дому, но он окликнул меня и, когда я подошел, спросил:
- Ты просто так сказал про то, что вокруг делается, а мы, дескать, не видим? Или знаешь что?
- Ничего я не знаю, - буркнул я.
- Ну, иди...
Я пошел, а через несколько шагов зачем-то оглянулся. Капитан Воробьев смотрел мне вслед. Он увидел, что я на него смотрю, махнул мне рукой и пошагал дальше.
Клял я себя на чем свет стоит. Трус я, что ли? Или Веньку этого мне жалко? Или то дурацкое обещание, которое Машке дал - никому ничего не говорить - удержало? Или, может, и верно, мне ни до кого дела нет?
Рядом с нашим домом соседний дом поставили недавно на капитальный ремонт, но ремонтировать еще не начали, и он стоял пустой, с выбитыми и заколоченными окнами. И когда я проходил мимо, меня кто-то из подвального окна тихо окликнул. Я нагнулся и увидел Фуфло.
- Эй, ты, Сень, спустись-ка сюда.
- Чего я там не видел, - сказал я.
- Да ты не бойся, - он захихикал, - я за вчерашнее тебя не трону.
- Это тебя-то бояться? Некогда мне, вот и все.
- Слушай, верно дело есть.
У всех дела! Деловые все какие.
- Какое еще дело?
- Насчет... - начал Фуфло и вдруг замолчал.
Мне показалось, что его кто-то дернул сзади, потому что он быстро обернулся.
- Насчет чего, - спросил я.
- Насчет Жука. Веньки Балашова, - тихо сказал Фуфло.
- А почему обязательно в подвале разговаривать? - спросил я. - Выходи и поговорим.
- Да не могу я. Ты не бойся. Я... один.
"Так, - подумал я, - вот тебе и проверочка, Половинкин. Трус ты или нет". Сердце у меня заколотилось, но я не подал виду и начал просовывать одну ногу в окно.
- Да ты не лезь, - зашипел Фуфло, - в подворотне дверь есть.
Я пошел в подворотню. Не скажу, что я быстро шел. Подобрал по дороге небольшую железину и сунул в карман. Какое мне дело до Жука этого? Чего это я иду? Провались они все, и Жуки, и Фуфлы, и... чернявые с дырками вместо глаз.
Ощупывая сырую стену, я кое-как спустился в подвал и сразу зажмурился - прямо в глаза мне светил карманный фонарь.
- Эй, убери фонарь, - сказал я.
- Ладно, - довольно добродушно сказал Фуфло и погасил фонарь.
Свет из маленького окна проходил в подвал слабо, но, немного освоившись с темнотой, я заметил рядом с Фуфлой Хлястика, а чуть поодаль какого-то совсем незнакомого парня. Он был невысокий, коренастый, а лица его я разглядеть не мог - круглое серое пятно. Он стоял, прислонившись к стене, и руки держал в карманах. Я тоже держал правую руку в кармане - ощупывал свою железку, хотя понимал - вряд ли она мне поможет, если что. Их ведь трое, а Фуфло говорил, что он один. "Держись, Половинкин", - подумал я.
Они молчали. Я тоже молчал. Потом парень откачнулся от стены и подошел ко мне.
- Что в кармане? - спросил он тихо. - Покажь. - Ничего, сказал я, откашливаясь.
Он быстро схватил меня за руку и, сильно сжав ее, дернул к себе. Карман даже порвался. От неожиданности я не выпустил железяку, и рука моя так вместе с ней и выскочила из кармана. Парень сжал мне запястье, и железка со звоном упала на цементный пол. Парень поддал ее ногой и хмыкнул.
- Вооружился, - сказал он и что-то такое сделал с моей рукой, что я от боли встал на колени. - Вот я тебе с-счас...
Мне вдруг стало холодно, и я крепко сжал зубы, чтобы они не застучали. "Влип ты, кажется, Половинкин", - подумал я, но тут же довольно громко сказал:
- Т-ты чего?!
- А вот... - начал было парень, но Фуфло потянул его за рукав.
- Отпусти, - сказал он мрачно, - он и так скажет.
- Поглядим, - сказал парень и отпустил мою руку.
Я встал и начал отряхивать колени. Рука ныла.
- Ну, чего надо? - спросил я Фуфлу. - Говорил, что один, а сам целую... банду привел.
- А ты не боись, ты не боись, - захихикал Хлястик, - если умненьким будешь, ничего тебе не будет.
- А я и не боюсь, - сказал я.
- Тогда рассказывай, - сказал Фуфло.
- Что рассказывать, - спросил я.
- Давай, давай, - прошипел Хлястик, - не стесняйся.
- Ну! - зло сказал парень
- Так это ты мне про Веньку чего-то сказать хотел, - сказал я Фуфле.
- А что про Веньку? - вроде бы удивился Фуфло. - Ничего я про Веньку не знаю. А тебе чего интересно про Веньку?
- Кончай трепаться, - сказал парень, - ты о чем сейчас с мусором толковал?
- С каким "мусором"? - удивился я.
- С милиционером, ну, - сказал Хлястик.
Тут я понял, что они видели, как я только что на Моховой разговаривал с капитаном Воробьевым. Значит, чего-то боятся. Я начал соображать, что сказать, чтобы они поверили, но толком ничего не придумал, и сказал, что это наш старый знакомый. Спрашивал, дома ли родители - может, зайдет.
- Врешь, - сказал парень и ругнулся.
- Чего мне врать... - начал я сердито, но в ушах у меня зазвенело, из глаз посыпались искры, я отлетел на несколько шагов и влепился спиной в стенку. Я помотал головой, сплюнул что-то густое и соленое изо рта и, ни о чем не думая, бросился на того парня. Конечно, он сразу опять ударил меня, и я сел на пол. "Ну, Половинкин, крепись", - подумал я сквозь шум в голове и почему-то вспомнил о Юлиусе Фучике. И не знаю уж, что со мной случилось, но вдруг я перестал трусить. Я кое-как встал и сказал спокойно:
- Вы что, ошалели? Вам же теперь житья не будет.
- Пугаешь? - сказал парень и пошел ко мне.
- Чего мне тебя пугать, когда ты сам пуганый, - сказал я.
Мурашки бегали у меня по спине и голос немного дрожал, но, честное слово, мне уже не было так страшно. А парень опять замахнулся, но Фуфло схватил его за руку.
- Погоди, сказал он. - Слушай, как тебя... Сенька. Это верно... твой знакомый, милиционер тот?
- Знакомый, - сказал я.
- О чем он тебя с-спрашивал? - забормотал Хлястик, и я заметил, что он здорово струсил.
- Хотел сказать, да раз вы так, не скажу.
Я опять сплюнул густую слюну - кровь, наверное, - повернулся и вроде бы не спеша пошел к выходу.
- Эй, ты! - рявкнул парень и бросился за мной.
Я быстро наклонился и поднял с полу ту железяку и повернулся к нему.
- Ну, подходи, балда несчастная! - заорал я как можно громче. - Подходи!
Парень от неожиданности остановился.
- Тихо ты! - испуганно сказал он. - Не ори!
- А-а! - продолжал орать я, размахивая железкой. - Поджилки затряслись?! Ты, Фуфло! Хочешь знать, о чем меня тот капитан спрашивал? О тебе! Понял? О тебе! И о том.. черном. Соседе! Понял, Фуфлиная морда?!
- А т-ты ему ч-что?.. - спросил Фуфло, заикаясь.
Ага, голубчики, перетрусили! А я уж совсем обнаглел, не помню, что и орал. Даже чуть не приплясывал от злости. И вдруг заметил, что парень крадется ко мне и в руках у него что-то поблескивает. Я попятился к двери, споткнулся и упал...
- Не надо! - закричал кто-то, кажется, Хлястик.
Я открыл глаза - парень стоял надо мной. Все. Но тут из темноты кто-то тихо свистнул. Парень быстро обернулся. В углу зашевелилась какая-то тень. "Черный, - подумал я, - сосед, братец!" И вот тут мне по-настоящему стало жутко.
- Беги! - заорал Хлястик истошным голосом.
Я вскочил и вылетел на лестницу. Фуфло побежал за мной и снизу ухватил меня за штанину.
- Н-ну, смотри, - крикнул он, - если накапаешь кому, не попадайся!
Я рванулся и выскочил в подворотню. Как добежал до своей парадной - не помню. Взлетел на свой третий этаж и плюхнулся на подоконник. Ноги дрожали, руки дрожали, и дышал я, как Повидло, когда до смерти набегается с собаками. И мысли скакали и скакали, и я никак не мог собрать их. Выкрутиться я выкрутился, а вот как буду выкручиваться дальше? Ясно, эта компания боится чего-то. И скорее всего из-за того черного, а что там в подвале был он, это точно - больше некому. С ним, видно, шутки плохи. Значит, надо что-то делать. А что? И я, сидя на подоконнике, начал прикидывать и раскладывать все по полочкам. Получалось вроде бы три варианта.
1. Наплевать и забыть. Не мое, мол, дело.
2. Сказать бате или, например, капитану Воробьеву.
3. Никому ничего не говорить, а действовать самому.
Злой как черт я обмозговывал эти варианты, и ничего путного в голову не приходило.
РАЗГОВОР С БАТЕЙ
Конечно, легче всего наплевать и забыть. Какое мне дело и до Веньки и до этих подонков. Все равно рано или поздно их милиция заберет. И Венькиного братца шуганут куда надо. Но тут выходило, что я попросту трус. Как ни верти. И еще хуже выходило: ну, я забуду, а они какую-нибудь пакость сотворят и кто-то пострадает, если я наплюю. Я, может, и знать даже не буду, кто там пострадает, а все равно очень даже плохо получается! И, значит, хочешь на хочешь, этот вариант не годится. Я просто сам себе никогда не прощу, если из-за моей трусости люди пострадают.
Вариант второй, кажется, самый простой. Сказать - и все! Пусть милиция разбирается. Но, во-первых, почему-то здорово было жалко Веньку. Он тут вроде бы и ни при чем. Не виноват же он, то у него такой братец. А отдуваться скорее всего ему придется. Черный сразу догадается, что это Венька про него кому-то проболтался. И скорее всего именно мне. Ведь он понял тогда у школы, что мы с Венькой хорошо знакомы. Получалось, что и мне надо поберечься. Фуфло ведь предупредил. Злился я на себя, а все-таки здорово трусил. Ну, ладно, положим, с этим я бы кое-как справился, а вот как быть с М.Басовой. Обещал же я ей ничего не говорить ни отцу, ни вообще милиции. И так она меня не очень-то уважает, а попробуй обмани ее! Ого-го! Ничего хорошего не жди тогда, Половинкин, несчастная твоя голова.
Теперь вариант третий. Действовать самому. А что я могу сделать сам, один? Ну, не один - возьму на подмогу "рохликов". Значит, надо им рассказать все. Опять плохо, да и надежда на них плохая - здесь дурацким смехом не отделаешься. Ну, допустим, я могу припугнуть этого черного, чтобы он сматывался, да поскорее, мол, милиция им уже интересуется. Так черта с два его припугнешь. Он и сам так припугнет, что и костей не соберешь. И если он даже уберется подобру-поздорову, так и в другом месте может разных дел натворить. И опять от этого Веньке кисло будет.
Да-а! Не приходилось мне до сих пор такие задачки решать.
В общем, думал я думал, прикидывал и прикидывал так и этак, и решил вот что:
1. Ничего я сам толком не придумаю. Надо с кем-нибудь посоветоваться. Только так, чтобы этот человек ничего не понял. Дескать, вот как поступить, если такой случай случится? Как бы, например, дядя Саша, летчик, поступил?
2. Поговорить начистоту с Венькой, но так, чтобы он не догадался, кто мне рассказал.
3. Поговорить с М.Басовой, чтобы она с меня мое обещание сняла.
4. Действовать.
Как дальше действовать - я еще не знал. Это будет зависеть от того, что все эти разговоры и переговоры мне дадут. Но надо торопиться.
Челюсть у меня ныла, губы распухли, но кровь уже не шла, и я, в общем-то, хоть и был ужасно злой, а собой чуток гордился. Все-таки не очень-то я растерялся в этом подвале. Не совсем уж плохо себя вел. Давай и дальше так, Половинкин.
Дома я сразу прошел в ванную. Умылся как следует холодной водой, нашел булавку, зашпилил карман и посмотрел на себя в зеркало. Ничего.
Я пошел на кухню и поставил на плиту чайник. Потом пошел в комнату. Тетки Поли и ребят еще не было. Мама что-то шила, а батя по-прежнему сидел за учебниками и, кажется, действительно занимался.
- Как погулял? - спросила мама.
- Отлично! - бодро сказал я. Наверно, слишком бодро, потому что отец поднял голову и посмотрел на меня.
- А-а! Как дела?
- В порядке, - сказал я.
- Ну-ну, - сказал он и опять уткнулся в учебники.
- Мам, - сказал я, - там на кухне... чайник, наверно, закипел.
Мама удивленно посмотрела на меня.
- Какой чайник? - спросила она.
- Я поставил, - сказал я.
- А-а... зачем?
- Он уже закипел, наверно, - пробормотал я, не глядя на нее.
Отец снова поднял голову от учебников.
- Г-мм... посмотри, Люда, - сказал он, - может, в самом деле кипит... чайник-то.
Мама пожала плечами и вышла.
- Ну, выкладывай, - сказал отец. Он отодвинул в сторону учебники и даже зачем-то смахнул какие-то крошки со стола.
- Ты знаешь, как милиционеров зовут? - спросил я.
- Как?
- "Мусорами".
- А кто зовет? - спросил он и, прищурившись, посмотрел на меня.
- Зовут.
- Нет, кто, кто зовет? - переспросил он настойчиво.
- Ну, разные...
Он встал и вышел из-за стола.
- Нет, не "разные", а дрянь всякая. Вот они-то именно мусор и есть. А где ты слышал?
- Да так...
- Так? Паршиво все это, Сенька. Погано. Так в чем дело-то?
- Пап, а у тебя револьвер есть? - спросил я.
- Пистолет, - сказал он, - только мы его после дежурства сдаем. А что?
- Ничего. Гвозди бы делать из этих людей... - сказал я почему-то.
- А дальше?
- Крепче бы не было в мире гвоздей.
- Хорошо сочинил.
- Это не я. Поэт один, Тихонов.
- А-а. Ну, все равно хорошо. Есть такие люди. Так что все-таки стряслось?
- Ничего не стряслось, - сказал я. Я уже и сам был не рад - зачем этот разговор затеял.
- А зачем ты... чайник поставил?
- Помнишь, ты меня о Веньке Балашове спрашивал?
- Ну.
- Зачем спрашивал?
- Теперь уж неважно.
Обиделся, наверно, на меня, что я тогда ему не ответил. Ну, ладно, все-таки спрошу.
- Зачем он тебе тогда понадобился?
- А что с ним? - переспросил он, глядя на меня очень внимательно.
- Д-да я... не знаю, - промямлил я.
- Ну, раз не знаешь - не о чем и говорить, - сказал он.
"Темнит батя что-то, - подумал я. - а впрочем, я-то тоже... А может, они уже знают о том черном? Это было бы здорово!"
- Чуть не забыл, - сказал я, - тебя капитан Воробьев просил в 20.00 в отдел зайти.
- Так, - сказал отец и снова сел за стол, - так.
Даже и не спросил, где я капитана видел.
- У тебя все, что ли? - спросил отец.
- Все! - сказал я.
- Ну, тогда я позанимаюсь еще немного.
Он придвинул к себе учебники и уставился в них, но я видел, что он не читает, а сидит так - думает.
Я вышел на кухню. Мама задумчиво смотрела на чайник. Он еще и не думал кипеть.
- Сказал бы, что с отцом поговорить надо, - немного обиженно сказала она, - а то "чайник"!..
- Не сердись, мама, - сказал я и поцеловал ее в щеку.
Она засмеялась, но как-то вроде грустно.
- Чудные вы, мужики. Секреты какие-то. Что я вам, чужая? И так почти все время одна.
- Ну. что ты, мам, - сказал я, и у меня почему-то защипало в носу. - Давай с тобой в кино пойдем. А? Вот сейчас и пойдем.
Она очень удивилась, но и обрадовалась, кажется. А я, подлец, тут же подумал: чего это я вдруг про кино ляпнул? Вдруг согласится, а у меня еще всяких дел невпроворот. Но она, конечно, отказалась.
- Ну, что ты, Сеня?! Спасибо, но куда же я? Неудобно. Поля скоро придет.
- Да что с ней сделается, с твоей Полей, - сказал я сердито.
- Зачем ты так? - сказала мама с упреком. - Вот и папа тоже... Чем она вам не угодила?
Не хотелось мне ее еще больше расстраивать, а то бы я сказал, что слышал, о чем ей тетка ночью говорила.
- Да не, мам, она... добрая.
- Верно, верно, - обрадовалась мама, - она очень добрая.
Тут закипел чайник.
- Кипит, - сказала мама, встрепенувшись, - а зачем он мне?
- Тетка с ребятами придет, - сказал я, - чайник готов. Она чаек любит.
Мама засмеялась.
- Ишь хитрющий, - сказала она. - Ну, иди уж. Вижу - торопишься.
